Ошибка императора. Война. Виталий Аркадьевич Надыршин
Даже при свете фонарей было видно, что карета прибыла издалека: животные едва переставляли ноги. На козлах рядом с кучером крупного телосложения под зонтом сидел мальчишка. На плоской крыше стояло несколько корзин, укрытых холстиной. Небольшое оконце салона было наглухо задёрнуто занавеской: пассажиров не было видно. Тарахтя колёсами, карета медленно проплыла мимо дома посла, держа путь на городскую стоянку.
Неподалёку сердито и хрипло залаяла собака, из-за раскидистого дерева, что напротив дома, мелькнул огонёк, и всё опять затихло.
С улицы в комнату стали залетать капельки дождя. Опять чертыхнувшись, Филипп Иванович опустил окно.
– Семь лет живу здесь, а привыкнуть не могу. Как эти бритты живут в такой слякоти? Ни лета нормального, ни зимой тебе мороза приличного… Тьфу!.. – пробурчал он. – Может, оттого и министры у королевы бестолковые. Упрямцы со странностями в английском духе. Хотят всегда одного, а поступают совершенно противоположно своему желанию. Устал я общаться с этими англичанами, ей Богу, устал.
– Кстати, дядюшка, – лениво произнёс племянник, – а почему «бритты»?.. От Британии?..
Филипп Иванович опять сел в кресло, накинул на ноги плед, отпил из чашки кофе и заговорил тем же ленивым, что и родственник, голосом:
– Сказать честно, достоверной версии пока не существует. Но есть легенда, будто бы римский полководец Цезарь где-то оставил запись о галльских войнах: мол, эти варвары-кельты красят свои тела в синий цвет, чтобы в битве иметь устрашающий вид. Но то ли это просто краска, то ли татуировка с краской, точно неизвестно. Вот в Европе позже и стали эти племена называть кельтским словом «претани», что означает «раскрашенный», «татуированный». Видимо, от этого слова впоследствии и произошло название «Британия…» Так это или нет, история умалчивает.
– Выходит, римляне варварами называли предков англичан? А теперь так называют нас, русских? А мы кому передадим это определение?.. А, Филипп Иванович? – с ехидцей в голосе произнёс родственник. – Очень хотелось бы вернуть сие определение «раскрашенным» обратно.
Бруннов не ответил. Но, видимо, слова Антона пришлись по душе послу, и он улыбнулся.
В это время со скрипом открылась дверь. Показалась голова служанки.
– К вам гость, Филипп Иванович. Смешной такой… Говорит, что француз, а сам на ишпанца смахивает.
– Приглашай, Марфа. Только забери сперва чайник и чашки. Завари кофе – французы его любят. Хотя подожди. Узнай у этого «ишпанца», кофе аль чай с молоком пить будет, аль чё покрепче. А ты, матушка, иди к себе. Наполеон, поди, пришёл не кофеи с нами распивать. А ты останься, Антон. Послушай, об чём беседа будет.
Супруга посла нехотя встала, не спеша размотала на себе плед и медленно малыми шажками направилась к выходу. Ей страсть как хотелось поглядеть на знаменитого родственника самого Бонапарта Наполеона.
И она, к своему удовольствию, столкнулась с ним в двери. Гость в зеленом сюртуке с застёгнутыми пуговицами до самого подбородка галантно