Княгиня Ольга. Пламенеющий миф. Елизавета Дворецкая
видим в нем совсем не то, что в него закладывалось изначально. Но помимо «светского», «мирского» образа Ольги существует другой – образ православной святой. Жития предлагают нам совершенно другой набор ее качеств.
«…княгиня руская Олга образом тиха, и кротка, и любима ко всем, такоже и мудра зело…»
«Князь же рускии Игорь поня ю за ся за премногую ея премудрость и добронравие…»
«Царь же Иван Цымисхии восхоте пояти ю, понеже мудра бе и красна зело…»
«…хожаше блаженная княгиня Олга по градом и по местом и учаше люди вере Христове, и уроки легкие и дани полагаше на людех…»
«И поиде въслед Господа нашего Исуса Христа, и всеми добрыми делы осветившеся, и милостынею украшьшися, нагия одевающи, жадныя напояющи и странныа упокоевающи, нищая и вдовица и сироты вся милующи, и потребу даяше им всяку с тихостию и любовию от всего сердца своего…»
«…угоди Богу по премногу добрыми делы своими…»[4]
Тихая, кроткая, любимая всеми, премудрая, добронравная, прекрасная – вот в каких словах описывает героиню житие. Она установила легкие дани, занималась добрыми делами, раздавала милостыню, одевала нагих, кормила голодных, поила жаждущих, давала приют странникам, миловала сирот и вдов, и все это – с любовью от всего сердца своего. А там, в литературных легендах – суровая, холодная, коварная и жестокая.
Ничего общего, как видим, между светским и церковным образом нет. Как будто про двух совершенно разных женщин говорится. Собственно, так оно и было – это две разные женщины, вернее, две разные литературные героини. Уже в раннем средневековье – в XII–XIII веке, когда складывались первые посвященные Ольге памятники, она сделалась героиней мифа, и каждая сторона рассказывала этот миф по-своему. Ольга-язычница в народных преданиях\в летописи и Ольга-христианка в житиях тогда были разными образами, созданными разными авторами, как, скажем, Анна Каренина и Татьяна Ларина. Каждый жанр древнерусской литературы, светской и церковной, решал свои задачи при помощи своих средств и получал нужные ему результаты. Но поскольку исток в реальности у того и другого образа один, то общественное сознание пытается наложить на реальное историческое лицо эти два литературных образа (противоположного содержания) – Ольги-княгини и Ольги-святой. Из попытки их соединить в одно и получился совершенно парадоксальный образ «жестокой святой». И это вызывает изумление: как, такая злая жестокая женщина – и святая? Но они так и не слились, так и остались по отдельности: Ольга-княгиня и Ольга-святая. Они стоят рядом, как близнецы – один черный, другой белый; как отражения в двух зеркалах, светлом и темном. В каждом из этих двух образов есть что-то от реальной женщины – но как глубоко оно запрятано!
Так где же человек, который, собственно, отражается? Увы, «княгиня Ольга в жизни» уже к началу формирования этих памятников безнадежно скрылась в темных глубинах времени. Получился парадокс:
Псковская редакция Жития княгини Ольги.