Расскажи мне что-нибудь страшное. Дмитрий Клюс
на всех остальных пациентов. Его состояние было очень тяжелым. Вследствие полученного алкогольного отравления человек лишился зрения, ослеп на оба глаза. Иссохшее мертвенно – бледное лицо, с вздувшимися искусанными губами, свисающая кожа, будто старая застиранная тряпка, красноречиво говорили о том, что мужчина довел себя до ручки и сейчас ему необходима срочная помощь. Хуже всего было то, что душевнобольной жил своей жизнью, абсолютно не замечая и не реагируя на окружающих. Он то впадал в некий транс и мог находиться часами в неподвижном, безмолвном состоянии, застывая, как каменная статуя, то становился буйно помешанным, начинал метаться по палате, сшибая всех и вся на своем пути, и тогда его приходилось буквально сковывать для его же безопасности смирительной рубашкой. Впрочем, периоды буйства, то ли вследствие принятия транквилизаторов, то ли по другой причине скоро сошли на нет, и больной окончательно затих.
Выписка из истории болезни. Душевнобольной И. 27 лет, из нормальной семьи. В прошлом каких – либо особых заболеваний не отмечалось. Хорошо окончил школу, институт. Из – за проблем в личной жизни (ушла жена) начал злоупотреблять спиртными напитками, в связи с чем страдал нервными явлениями. 3 года назад по поводу общего недомогания, тошноты и головной боли в качестве лекарства выпил большую чашку метилового спирта, после чего на другой день заметил ослабление зрения, а на третий совершенно ослеп.
С этого времени у больного стал совершенно меняться характер – появилась раздражительность, подозрительность, боязнь посторонних. Он стал плохо спать по ночам, часто к чему-то прислушивался. Когда выводили на улицу, боялся, что его бросят в канализационный люк. Иногда ему казалось, что куда-то проваливается. Потом появились резко выраженные страхи. Мужчина слышал голоса, которые грозили убить его, видел странные видения.
То, что это незаурядный душевнобольной, доктору стало ясно при первой же встрече с ним. Но пациент долгое время не шел на контакт. Находясь под капельницей, казалось, он не слышал вопросов врача, его органы слуха, как и зрение, были также атрофированы. Человек угасал, медленно и верно, как тает под пламенем свечной огарок.
Однако доктор не терял надежд. Однажды, когда он снова открыл облезшую от многочисленных слоев белой краски дверь больничной палаты, и, присев на край постели страдающего психическим заболеванием, продолжил свои попытки заговорить с ним, тот откликнулся. Ожили, задрожав, его глаза, затем И. попытался, правда, безуспешно, подняться, и, наконец, испуганным голосом произнес:
– Я не один?
– Прекрасно, – улыбнулся доктор. – Значит, вы меня слышите.
– Мне кажется, что я слышу, чей-то голос.
– Вам не кажется. Вы действительно слышите мой голос.
– Тогда почему я вас не вижу? – снова попытался привстать больной. Он крутил головой по сторонам, пытаясь увидеть своего собеседника. Ваш голос где-то совсем рядом, но он