Закалённый сталью. Евгений Витальевич Новиков
пришлась… Хотя вряд ли это были истинные причины. Посидели некоторое время молча.
– Вань, а ты в первой роте давно служишь?
– Да, почитай, три месяца. Поначалу командир меня не брал на подобные задачи, заслужить надо было. А тебя, вон, в первый раз и сразу сюда, знать приглянулся.
– Заслужить? – удивленно переспросил Гаврилов
– Ну да, старлей всех подряд не берет, только проверенных. Как «язык» нужен, так Кузнецова и отправляют. Он шестерых уже лично словил, а группой больше трех десятков доставили. В целости и сохранности, все, как один, разговорчивые, – улыбнулся пулеметчик.
– Лихо вы высоту взяли. Мы, до автоматной очереди, ни звука не слышали.
– Лихо было б, если б и очереди не было. Немцы почти сразу звонить потом начали. Благо, Авдеев с Кузнецовым к этому времени сговорчивого фрицевского офицера нашли, тот и передал, что все нормально.
– Просто я пока ни разу в рукопашной не был. Даже не представляю, смогу ли живого человека заколоть.
– А тебе пока и не надо. Ленту заряжай проворней – вот и вся наука. Если у нас останешься, то всему научат. Командир у нас хороший. Тяжко с ним, конечно, свободного времени практически не бывает – то упражнения какие затеет, то разборка-сборка немецкого оружия от пистолета до миномета, да стрельбы из всего этого, то немецкие слова заставляет учить, то по тылам бродим. Первое время дико было все это. Взбрыкнуть пытались на его учебу. Но быстро всех к ногтю прижал. На расправу он скор, хотя и справедлив. Ты не смотри, что он со всеми «свой в доску», если надо – мало не покажется.
– Да меня на собрании удивило, когда он сказал всех автоматами немецкими вооружить, – сказал Гаврилов, – а сейчас понимаю, что не зря, да и сейчас у нас из вооружения пулемет немецкий, а ты, вон, пользоваться уже умеешь.
– Это еще что. Мы как-то по тылам ходили, так мало того, что всех в немецкую форму одел, так и разговаривать в лесу, где на пару верст никого вокруг, вслух только по-немецки приказал. А я тогда на этом басурманском только и знал «хенде хох» и «я воль», вот и шел, «яволькал» иногда.
Так и болтали два красноармейца. Лес на горизонте медленно наполнялся светом, предвещая новый день, готовящий очередной бой. Гаврилов расспрашивал словоохотливого Ивана обо всем, для себя твердо решив, во что бы то ни стало, попасть в роту Кузнецова. Насколько он знал, подобные случаи были в полку не редкостью. Командиры переводили в его роту тех, кого он хотел. Непонятно, как он этого добивался, но, если боец приглянулся, глазом не успеешь моргнуть, а уже в первой роте служит. Оставалось только не упасть в грязь лицом и показать себя перед новым командиром достойным этой чести.
Окончательно рассвело. На позицию Гаврилова несколько раз подходил Кузнецов, расспрашивал все ли он понял в работе с немецким пулеметом, заставил несколько раз разобрать и собрать его, набить участок ленты, поменять ствол. Приказал тренироваться заряжать ленту так, чтоб с закрытыми глазами все получалось молниеносно.
Красноармейцы, которые отводили пленных немцев, давно вернулись и привели подкрепление из состава первой роты. Еще двадцать