Гетерозис. Хроники боли и радости. Григорий Аркатов
имела влияние, сравнимое с магическим. Менты разве что не попадали на колени в мольбах. Не обращая внимания на парализованные паникой лица, я и Давыдов проследовали сквозь оцепление и оказались в саду. К дому вела вымощенная булыжниками дорога.
Согласно протоколам агентства по прибытии на место происшествия нужно быть крайне осторожным, ведь никому неизвестно с чем придется столкнуться на этот раз. Помня об этом, мы медленно продвигались к дому. Давыдов зашел с черного хода, мне же, ну типа как главному, оставалось идти напролом. Дверь была незапертой и, осторожно повернув дверную ручку, я толкнул дверь от себя.
С тихим скрипом дверь медленно отворилась. В доме было темно и тихо. Лишь где-то вдали можно было уловить сдержанные рыдания. Входить внутрь не было ни малейшего желания, но это была моя работа. Сделав несколько шагов, я оказался в изолированном от уличного света холле. Попытка найти выключатель оказалась дурной затеей, и я решил пробираться наощупь, касаясь руками стен и цепляясь лбом за косяки.
Следующее помещение не порадовало большей освещенностью, но круг поисков как-никак сузился. Я смог добраться до лестницы, ведущей наверх. Именно оттуда доносились рыдания. Ждать особого приглашения времени не было. Если в доме и было что-то аномально-паранормальное, то оно явно скрывалось этажом выше.
Лестница кончалась коридором, ведущим в различные помещения. Здесь было светло, и я сумел осмотреться. Большинство комнат выглядело вполне обыденно. Спальня как спальня, ванная как ванная. Когда же мне довелось заглянуть за тупиковую дверь, мурашки побежали по коже, и я остолбенел.
– Твою мать, – сорвалось с языка спустя какое-то время недоумения.
Все это помещение было результатом трудов не просто психа, а реально помешанного дизайнера. Я провел рукой по стене и утвердился в догадке. На ней были не обои, а человеческая кожа. Причем не просто кожа, а кожа с различными татуировками. В голове мелькнула мысль о количестве убиенных для этой изощренной забавы. Цифры были большими и пугающими. Даже мысль о них приводила в трепет. Но это была лишь первая из всей кучи достопримечательностей.
Как самый шизанутый эстет я осматривал мебель, которая на деле была костным каркасом, обтянутым все той же кожей. И мне оставалось лишь догадываться, чем набили диваны и кресла изнутри. А люстра? Боже, какая чудовищная прелесть. Черепа вместо плафонов и цепочки из косточек, нанизанных на сухожилия, спадающие с них как золотистые кудри. Коллекция посуды из костей с кровавого цвета росписью, жалюзи из позвоночных столбов, картины из мумифицированных тканевых срезов и многое другое. Глаза разбегались при виде всего этого безумного убранства, заставляя с неистовым сладострастием любоваться инкрустацией человеческих останков.
Но особое место занимали анатомические поделки. Эдакие скульптуры в банках. Большинство из них демонстрировали женскую промежность, хотя были и фаллосы. А на самом видном месте стояли своеобразные три кита. Они имитировали вагинальный, анальный и оральный акты совокупления. Особо реалистично выглядел отсос. Огромных размеров член торчал в чьем-то