В новую жизнь. Яна Ирбис
головой.
– Не буду.
– Так значит, да? – зарычал второй. – Ну, пеняй на себя.
Он схватил девочку за волосы и намотал их на кулак. От боли она открыла рот. Воспользовавшись этим моментом, подонки влили ей в рот стакан обжигающего алкоголя. Девочка поперхнулась и закашляла. Из её глаз лились слёзы, желудок жгло и охватывало судорогой, а голова закружилась. Но Аня не сдавалась. Она сплюнула остатки огненной воды и громко завизжала, пытаясь сбежать. Девочка надеялась, что крик услышат соседи и вызовут полицию, поэтому продолжала визжать. Один из троицы схватил её за ногу. Анюта с грохотом рухнула на пол и тут же получила удар в челюсть, потом ещё один, в нос. Раздался неприятный хруст, хлынула кровь. Она наполнила рот и Аня подавилась. Перевернувшись на живот, девочка опять поползла в коридор. Её снова поймали за ноги и стянули джинсы. Анюта закричала. Кто-то из скотов выругался матом, и, схватив бутылку со стола, разбил её, а оставшийся осколок поднёс к горлу жертвы.
– Слушай, тварь, если откроешь пасть ещё раз, убью, – спокойно произнёс он.
– Убивай, – захрипела Аня и снова закричала.
Почувствовав жгучую боль в шее, она приняла череду ударов. И стало тихо. Девочка потеряла сознание, и что происходило дальше, ей неизвестно. Она ничего не осознавала и не чувствовала.
А за стеной безмятежно и сладко спала пьяная мать. Она тоже ничего не осознавала и не чувствовала, как калечили её несовершеннолетнюю дочь, как били.
И как жестоко одним ударом чьей-то тяжёлой руки изменилась судьба молодой невинной девочки. Разрушилась навсегда, похоронив под руинами планы, мечты и надежды.
Очнулась Аня через неделю, в городской больнице. Рядом сидела состарившаяся и похудевшая бабушка.
– Пить, – захрипела девочка. Она лежала недвижимая и только вращала глазами, чтобы осмотреться.
– Деточка моя, я доктора позову, – вскочила со стула бабуля и побежала из палаты в коридор.
Пришёл доктор и осмотрел пациентку. Тут же прибежала медсестра и поставила капельницу. Бабушка смачивала марлю в воде с лимоном и прикладывала к распухшим губам внучки. Она гладила девочку по волосам и целовала разбитое лицо.
– Бабуль, что случилось? Почему всё болит? Где я?
– Анечка, ты не помнишь? Ты в больнице.
– Помню только свои крики. Я так старалась громко кричать, чтобы меня услышали. А зачем, не помню.
– Ой, а следователь так надеялся на твои показания. Я ведь сама-то ничего не знаю, кроме того, что увидела. Соседи молчат. Мол, никто и ничего не видел и не слышал. Мать валялась в пьяном угаре. Свидетелей нет.
– Что произошло? Почему следователь? Зачем свидетели?
– В тот вечер ты гостила у меня, а потом собралась в тот шалман. Я долго уговаривала тебя остаться, но ты не согласилась и ушла. Я, так и не дождавшись твоего звонка, в час ночи вызвала такси и поехала в притон, под названием «Квартира моей дочери». Дверь была приоткрыта, я вошла и чуть не обезумела от того, что обнаружила. Ты прости, что приходится рассказывать тебе это, но ты всё равно узнаешь, и хуже всего, если от чужих людей. В коридоре ты лежала