Женщины в ванной. Юлия Миланес
закрываются, кружится голова. Младший жадно сосет бутылочку с водой, у него высокая температура. Чертова ангина: в горле першит и капли пота выступили на лбу. Хорошо, что не свинка. Оля не болела свинкой в детстве. Вот бы заразилась и ходила с раздутым лицом и шеей!
Сейчас процедуры. Оля берет Гексорал, малыш заходится в крике от одного вида лекарства. Оля ловко просовывает носик бутылки ему в рот и брызгает.
– И тебе Гексорал, и мне Гексорал, – приговаривает она.
Потом засовывает носик бутылки себе в горло.
Голова опять кружится, а младший снова кричит.
Нет, она не выдержит, силы ее на исходе. Говорила же свекровь, что она не справится, а помогать не хочет. Муж на работе.
Оля бережно кладет младенца в кроватку. Он продолжает кричать, уже весь посинел от плача.
– Нет, я выдержу, – говорит себе Оля.
Воспаленные от бессонницы глаза еле вращаются в глазницах, словно в них насыпали песку.
«Пусть кричит, – думает Оля, хотя у нее каждый нерв дрожит от напряжения. – Покричит и устанет».
Оля идет в ванну: там толстенная деревянная дверь заглушает звуки.
Тишина, только на заднем фоне – похожий на комариный писк.
Оля устало садится на краешек ванной и чувствует холод чугуна. Ей нужно расслабиться. Она закрывает уставшие глаза.
Слух обостряется и буквально пытается нащупать отзвуки детского плача. Нет, тишина. Наверное, младший все-таки устал и заснул.
Оля поднимается и включает воду. Долго держит пальцы под теплой струей, до тех пор, пока не появляются мягкие морщинки на розовых подушечках.
Ванна набирается. Пенку добавить нельзя: у ребенка может быть аллергия. Оля переключает воду на холодную и опускает голову под струю. Черт с ней, с ангиной, да хоть менингит! Кожа покрывается мурашками.
Неожиданно с верхней полочки падает губка-утка. Оля сжимает ее в руке и устало смотрит, как сквозь пальцы стекает вода. Она снова и снова опускает утку в воду и отжимает.
Это ее успокаивает.
Она открывает дверь и прислушивается: молчит ли ребенок? Младший молчит.
Оля раздевается и забирается в ванну. Несколько раз опускается с головой под воду. Потом поворачивается в воде на бок. Кладет утку под щеку.
Оля спит до тех пор, пока вода в ванной не остынет.
Сара – курьер. Бежит, бежит целый день, и кажется, что ноги к вечеру отнимутся.
А сейчас сквозь витрину она смотрит на вишенку на вершине пирожного. Вишенка завораживает, но Сара отлепляет взгляд и плетется домой.
– Смотри, венка на щиколотке вспухла, – тихо жалуется она сестре.
Сестра подметает пол и ворчит:
– Говорили тебе: в шестьдесят лет на каблуках не бегают! Вон какие сумки! Что у тебя там? Кирпичи?
– Документы, отвезти надо завтра, – лукавит Сара. Не может же она сказать, что у нее в сумке обыкновенная глина.
Во дворе меняли трубы отопления, вскрыли асфальт и выворотили землю до глины. Вот Сара и накопала себе немного. А зачем? Это ее секрет.
Тихонько, чтобы не мешать, Сара берет сумки