Пасквиль для Пушкина А. С.. Валерий Иванов
он облокотился на стул и, о чем-то задумавшись, глядя в пустоту, делал вид, что слушает собеседника. Жуковский продолжал.
– «Мертвые души», – напомнил он Пушкину.
Поэт тут же осознал, о чем говорит его друг.
– «Мертвые души»? Это направление с его пафосным взглядом?! Il me ridicule!2 Василий Андреевич.
Критично, но с дружественным преобладанием Пушкин отнесся к произведению Гоголя.
– Впрочем, Николай Васильевич, как всегда, на редкость утвержден в своей сфере нравственности, – размышлял Пушкин.
– Думаешь, эта книга никогда не будет издана? – спросил его Жуковский.
Пушкин слегка иронично скривился.
– Может… когда… когда у него дела пойдут иначе, чем сейчас.
В иронию слов поэта входило и то, что сейчас период сухости торжеств и застойности литературного жанра в царских покоях. Пушкин, скорее, ориентировался на себя, чем на малую опытность национального гения, как он иногда называл про себя Гоголя, ассоциируя его с величайшим прозаиком культуры Украины. Все больше ориентированного на технологический прогресс, чем на прозаичные творения, отвлекающие своими деталями светские умы от дел, о чем намекнул один раз царь Николай I при встрече с Пушкиным. Отчего тот, пожав про себя плечами, желал видеть себя в тени и только.
Как памятник себе воздвиг я не рукотворный,
И память обо мне останется верна.
Не умолкая, будут литься речи годы…
И будет Пушкин сниться им всегда.
Строки предтечи к стихотворению
«Я памятник себе…». Август 1836.
«Ничего так…» – подумал в тот день на приеме у царя поэт. Он был уверен, что что-либо громкое о себе им будет дано, что его уже ничто не сотрет с истории, так он дорог народу.
Живет пиит, как голос Пушкина…
Сочинял, проходя по коридору Аничкова дворца, разглядывая немые портреты исторических персоналий. Все же, не забывая, что не стоит забывать о милости его судьбы к нему.
В словах свободы треплет муза,
И она одна мне навсегда.
Я не ищу в себе забвенья,
И не оспаривай творца.
«Нет, эти строки надо переделать», – размышлял Пушкин в преддверии новых идей о повести престолонаследия.
Старинный друг Пушкина Жуковский воспринимал слова поэта если не как великого гения, писателя, то лучшего редактора его переводов, к которым он давно не притрагивался. Глядя на соседа по столику, у него не было желания показывать на людях быстротечной формы жизнедеятельности, как он отмечал про себя людей пьющих и ведущих беззаботный образ жизни. Но и пропустить лишнего, хотя бы еще три стопочки беленькой, не отказался бы.
– Крылова давно не видел, Александр Сергеевич? – заискивающе спросил Жуковский, заведомо уже ориентируя его на продолжение распития.
– Иван Андреевич, кстати, как поживает? – как бы невзначай спросил Пушкин.
– Очень замечательно! – сказал захмелевший Жуковский.
– И у меня сего дня выходной
Он уже мне смешон.