Субмарина меняет курс. Александр Терентьев
рассматривал жутковатые изображения лысых, изможденных, обезображенных неведомой болезнью людей, затем задумчиво кивнул, брезгливо поморщился и передал фотографии участникам совещания. Среди многое повидавших военачальников прошелестел одобрительный шумок, и профессор продолжил с еще большей уверенностью:
– Это результаты воздействия так называемого побочного эффекта атомных исследований – радиации. Эксперименты проводились учеными в лабораториях СС при концлагерях. Побочный эффект оказывается очень даже эффективным, – позволил себе пошутить Шуман. – Это будет пострашнее бубонной чумы, в средние века опустошавшей целые провинции! Радиация не имеет ни цвета, ни запаха, ни вкуса, но несет верную медленную гибель в страшных мучениях. Это сама смерть, мой фюрер…
– То есть, вы хотите сказать, мой дорогой герр Шуман, что обычные бомбы, попросту набитые этим самым обогащенным ураном, сброшенные в глубоком тылу противника, пусть и не разнесут могучими взрывами города, но они посеют в них…
– Да, мой фюрер! – лицо профессора чуть озарилось мрачноватой улыбкой, и он, хорошо зная любовь всех присутствующих к красивой и порой даже чересчур напыщенной фразе, с присущей моменту торжественностью кивнул: – Они посеют смерть!
– Хорошо. – Гитлер пожевал губами, словно пробуя идею на вкус, затем обратился к Кейтелю: – Фельдмаршал, каким путем мы могли бы реализовать этот заманчивый проект? И куда, по-вашему, стоит подбросить наши маленькие подарки?
– Полагаю, мой фюрер, что применение этих бомб было бы уместно в густонаселенных промышленных районах России, Америки или Англии… Стратегической авиацией наши «Люфтваффе» не располагают, подводники Деница могут разве что обстрелять торпедами побережья – нерационально! Очень заманчиво было бы засыпать ракетами спесивых британцев, но наши «Фау-2» еще не совсем готовы… Восточный фронт? Там пока слишком нестабильная обстановка: порой мы вынуждены отводить войска на двадцать-тридцать километров за день. Пожалуй, риск слишком уж велик – ведь наши «снаряды» могут попасть в руки русских! Можем ли мы себе это позволить?…
Кейтель был вынужден прерваться на полуслове, поскольку дверь кабинета неслышно приоткрылась и на пороге возник один из адъютантов фюрера – обергруппенфюрер СС Фегеляйн. Не обращая ни малейшего внимания на высокопоставленных гостей хозяина ставки, он подошел к Гитлеру, склоняясь к самому уху, прошептал тому несколько слов и положил на стол лист с текстом радиограммы, только что отпечатанной на машинке со специальным крупным шрифтом – фюрер был очень близорук, но очками пользовался крайне редко.
Гитлер внимательно прочел радиограмму, на мгновение просветлел лицом и, жестом отпуская адъютанта, бывшего «по совместительству» и «свояком» фюрера (поскольку Фегеляйн был женат на сестре Евы Браун, возлюбленной вождя рейха), вновь обратился к начальнику ОКВ:
– Прервитесь на минуту, мой Вильгельм! Только