Держись за небо. Полёт души. Татьяна Золотаренко
позвонила по дороге домой с новостями, саркастично отрезала: «Так тебе и надо, вредина! Тебя нужно держать в ежовых рукавицах!»
Длинного платья у нее не было, да и Света считала такой фасон не совсем удобным. Ей хотелось слегка оголить коленки – в зимнее время все стараются поглубже закутаться от холода, поэтому «миди» – самая подходящая длина для того, чтобы ненавязчиво показать себя мужскому глазу. Тем более верх черного платья практически закрывал руки и грудь: из небольших вырезов слегка выглядывали плечики, а декольте виднелось только через изящную «капельку», в которую спадал нежный кулон из аметиста. Скромно, но вполне прилично.
Она уже надевала серьги, когда раздался звонок в дверь. Неужели поднялся? Да когда такое было, чтобы малознакомый мужчина забирал ее из квартиры?! Максимум, ждал в такси. А зачастую – на месте встречи.
Свету удовлетворил визуальный комплимент, о котором говорили его глаза. И именно этого результата она добивалась: безмолвного довольства. Она кокетливо улыбнулась:
– Я смотрю, ты пунктуален. Не могу даже представить, что тебе пришлось пережить вчера, когда я взяла на себя смелость не прийти.
На ее фамильярность Костя отреагировал прищуренным взглядом: когда это они перешли на «ты»? Но, с другой стороны, почему нет?
– Советую тебе не поднимать эту тему, – он не смог сдержать саркастическую улыбку и протянул маленькую ярко-бордовую розу. – Сегодня я умышленно пожадничал на цветах, – это прозвучало не извинением, а точным упреком.
– Как же так? – наигранно возмутилась Света, хотя и одной розе была очень рада.
– Решил не разоряться на случай, если в последний момент ты передумаешь.
Скомкав виноватую улыбку в уголках губ, она сразу же направилась в кухню, чтобы поставить цветок в воду.
Оставшись в дверях, Костя окинул взглядом скромные апартаменты. Давно ему не приходилось бывать в таких «сталинках» – без намека на современность, а в данном случае вообще какой-нибудь ремонт за предыдущие годы. Орнамент на обоях и «уваленная» мебель напомнили о тех далеких и тяжелых «девяностых», когда ему, сестре и матери приходилось буквально «тянуться», чтобы прожить на мизерные доходы. Но он вспоминал те времена с особыми чувствами – и с жалостью, и с тоской, и с какой-то теплотой в душе, ведь тогда было много милых приятностей – того, чего сейчас его лишила безотказная и комфортная жизнь.
Света вернулась в прихожую и сняла с тремпеля свою шубку, но Костя перехватил вещицу, взглянув на нее с легким упреком.
За руку повернув ее к себе лицом, он взял ворот и закутал в мех порозовевшие от смущения щечки. Этот жест таил в себе какую-то победоносность. У Светланы чуть вскружилась голова от неожиданного маневра, но она понимала, что именно этого Костя и добивался.
– Тебе изумительно идет светлый мех, – сказал он и улыбнулся.
– Спасибо, но это всего лишь мутон.
Света заметила, как иронию на его лице сменила нахмуренность. И правда: сколько раз