Когда цветет олива. Елена Чутская
потуги, отшучиваясь от назойливых материнских приставаний, которые случались каждый месяц и заканчивались в основном обоюдными обидами, непониманием и отсутствием какого-либо стремления найти общий язык.
При всем желании познакомить сына с новым другом из Италии Маша отдавала себе отчет в этой нелепой ситуации, но в тайне полагалась на хорошее воспитание единственного отпрыска и простое здравомыслие. Максим фамилию не опозорил, на званый ужин пришел вовремя и не один, решил воспользоваться моментом и познакомить заблудшую мать с новой девушкой по имени Кристина. У Маши после этого двойного знакомства осталось противоречивое чувство, будто ее в чем-то обманули, как на вещевом рынке времен перестройки – вместо нового батничка подсунули растянутый ношеный пуловер. Но и здесь на помощь пришла незаменимая мудрая Лора с ее примитивной философией.
– Хватит трястись над сыном, Маш, хватит! Он скоро четвертый десяток разменяет, а ты ему до сих пор в рот заглядываешь. Детей надо отпускать, как птиц по весне из клеток. Тебе самой без малого пятьдесят, пора и о будущей старости подумать…
И Маша думала, пока оформляла документы, загранпаспорт, визу. А на двадцатое сентября взяла авиабилеты Москва-Неаполь в оба конца, собрала объемный чемодан и позвала на посиделки верную подругу Лору.
– Вот сомневаюсь насчет дубленки, брать или не брать.
После ужина и прекрасного вина женщины второй час пересматривали собранный багаж. Лора, которая в отличие от Маши посещала солнечную Италию сто раз, опытным взглядом досматривала каждую тряпку и с таможенным пристрастием делила всё на две кучи: можно – нельзя.
– Машенька, какая в Неаполе дубленка! Ты с дуба рухнула? Там солнце круглый год! Температура воды и воздуха почти одинаковая.
– Плюс пять? – в осведомленности подруги Маша никогда не сомневалась, но какая-то доля сарказма в голосе прозвучала. И Лора тут же загуглила в смартфоне погоду Неаполя.
– Вот смотри. Плюс двадцать пять температура воздуха и двадцать три градуса температура воды. Купальник возьми, а лучше два, – и она обворожительно улыбнулась белоснежными зубами.
– Значит, дубленку я оставляю? – не сдавалась Маша.
– Куртку теплую возьми и хватит. Там и зимы никогда холодной не бывает.
– Да, но вернусь-то я как раз в декабре.
– А в декабре у трапа самолета я тебя с дубленкой и встречу. Без проблем!
Самолет взлетел резко под самые облака, натужно ревя двигателями, набирая нужную высоту. Маша сидела возле иллюминатора, вжавшись в спинку кресла, вцепившись в подлокотники, и медленно восстанавливала дыхание, считая до десяти, сбившись три раза между цифрами семь и девять. Не любила она самолеты, никогда не любила. Все четыре часа полета ощущала каждой клеточкой спинного мозга те десять тысяч километров, которые разделяли ее с землей. Чтобы не довести себя до нервного срыва, Маша достала из кармана смятый листок и еще раз повторила приветственную речь для Марио