Огаи. Два Солнца. Дарья Ермашкевич
ожидать какого-то подвоха.
– Погоди же! – не унимался человек. – Да, стой же ты!
Догнав, он схватил меня за локоть и резко развернул, отчего я чуть не врезалась в сумасшедшего. На лице стрелка четко отразились все эмоции.
– Это ты? – удивленно и слишком громко спросил он. – Тогда я вообще ничего не понимаю.
Я выхватила свою руку и злобно поджала губы, давая тугодуму понять, что не настроена на дружескую беседу.
– Почему? – настаивал он.
Я хаотично соображала, пытаясь понять, каким мог быть текст записки. О чем говорил стрелок? Оставаясь внешне уверенной, я окончательно растерялась, не зная, что ответить.
– В смысле… там и правда был яд. Как ты узнала?
В стакане был яд! Я удивилась и сразу же расстроилась. О, нет! Зачем я ему тост испортила? Помедлила бы немного, и не пришлось бы сейчас на мерзнуть, подбирая слова.
– Разве вам для этого не нужно…
– Не нужно что? – злобно переспросила я, понимая, что это окончательно выбьет у него почву из-под ног и даст мне время подумать, как объяснить, что записка не от меня.
– Обратиться в… зверо…
– Огая, – подсказала я и пошла прочь, приняв решение не объяснять ничего.
Он замешкался, но уже скоро снова нагнал меня.
– Погоди! Прости.
Я остановилась, и он с извиняющимся видом убрал руку с моего плеча.
– Я только хотел спросить, почему ты это сделала. Зачем ты спасла мне жизнь?
Я смотрела в его светло-голубые глаза и таяла от изумления. Как может такое прийти в голову человеку? Вероятно, только человеку это и может прийти в голову! Вместо того, чтобы поблагодарить меня, попросить прощения и отпустить с миром, он решил выяснить, по какой же именно причине я это сделала. Удивительно. Тем более, я ничего и не делала.
Я фыркнула и, сама того не желая, некрасиво искривила лицо от отвращения.
– Это был порыв временной жалости. Он закончился. И теперь я пойду.
– Какой еще жалости? – не унимался мой собеседник. Он снова схватил меня за руку, не давая проходу. – У Огаев ведь нет таких чувств, как у людей.
– Пусти меня! – потребовала я.
Секунды он смотрел мне в глаза, как будто был в состоянии прочитать мысли. Что же, пусть читает, если так хочется. Я ведь монстр. Много не прочитает.
Он разжал пальцы, и я, поправив шапку и накинув капюшон, снова пошла. Мой собеседник обогнал меня и остановился прямо передо мной. Ощущение злости внутри все нарастало. Если женщина Огай хотела выслушивать все это нытье, то зачем меня было втягивать?
– Я тороплюсь, – отрезала я. – Чего ты хочешь от меня, человечек?
– Куда ты идешь, Огай?
– Не твое дело.
Он опустил глаза к земле и поджал нижнюю губу. От этого вид у него стал действительно жалкий. «Жалкий и не более», – поправила я свой внутренний голос.
– Я хотел извиниться… за то, что произошло утром.
Я молча выжидала, когда он выговорится и отпустит меня. Когда-то же это должно было произойти.
–…и поблагодарить