Чудотворцы. Марк Рабинович
куски жирной баранины. Не успел я опорожнить миску, как из-за полога, ведущего в спальни показался Ариэль, худощавый, немного неуклюжий подросток того возраста, когда мальчик начинает становиться мужчиной. При виде меня у очага, его лицо повторило улыбку Диклы и я в очередной раз восхитился сходству матери и сына.
– Мир тебе, дядя Натанэль! – радостно воскликнул он.
Увидев Сефи в углу он так же радостно воскликнул:
– Утро доброе, папа Сефи.
Ариэль вырос в доме Сефи, видел его доброе изуродованное лицо с младенческого возраста и привык называть его отцом. Когда мальчик подрос, Сефи попросил называть себя по имени из уважения к настоящему отцу парня, но Ариэль наотрез отказался. Делать было нечего, и Сефи пришлось рассказать, кем был родной отец мальчика, лишь тогда тот согласился на компромисс. «Папа Сефи» пришлось по душе старому вояке, ну и так оно и повелось в его доме.
– Я ждал тебя вчера вечером – укоризненно сказал мне Ариэль.
– А я пришел сегодня – я улыбнулся – Не хочешь ли прогуляться по свежему снегу? В местах, где я родился, детишки зимой лепят снеговиков. Знаешь, что это такое?
Парень удивился безмерно, ведь я никогда не рассказывал ему о своем прошлом, избегая его детского любопытства. У меня была причина – тогда пришлось бы рассказать о его отце, а мальчик был еще не готов. Сефи, хоть и поведал ему, чей он сын, но в подробности не вдавался.
– Эти твои снеговики, они случаем не идолы? – озабоченно спросила Дикла.
– Ну что ты, это просто игрушки, вроде тряпичных кукол твоих девочек.
– Смотри у меня, а то знаю я вас, язычников – сказала она со смехом.
– Впрочем – это уже было сказано мной Ариэлю – Ты уже не ребенок. Со вчерашнего дня ты мужчина. Так что давай просто пройдемся, подышим морозцем.
– Тебе хорошо, у тебя теплые сапоги – возразила Дикла, показывая на мои «корбатины».
Сефи молча вытащил из угла такие-же постолы и протянул их Ариэлю. Дикла только махнула на это рукой и отвернулась, всячески демонстрируя спиной свое несогласие. Ее сын, однако, схватил свою новую обувь с такой детской радостью, что я невольно подумал, не преждевременен ли мой визит. Но нет, вчера мальчик стал мужчиной, и не тебе, Натанэль, это оспаривать.
Тут в комнату со смехом вбежали две девочки-погодки, сестры Ариэля и дочери Сефи.
– Смотри, Ахува, наш большой братец теперь на нас смотрит свысока – пропищала одна.
– Ну что ты, сестренка, он на нас вообще не смотрит – вторила ей другая.
И они закружились вокруг брата, напевая неизвестную мне песню.
– Разумеется, детки – степенно сказал Сефи, пряча усмешку – Теперь его место с воинами и учеными.
Ариэль, примерявший новую обувь, лишь снисходительно улыбался, искоса посматривая на суету вокруг себя, и ко мне в седую голову закралась крамольная мысль о том, что он и сам не прочь побесится вместе