Сыскарь из Тридевятого царства. Эдгар Крейс
хотной избушке у деда и бабы. Старики занимались, по мере своих невеликих сил, скромным хозяйством. То в огороде пололи-садили, то скотину кормили-поили, а то в доме убирали-готовили. Иван Дурак же любил лежать на печи, да есть тёплые бабкины калачи. Дед с бабой шибко жалели свою кровиночку. Привыкли к нему и с малых лет бегали за ним вслед. Следили за каждым его шагом. Боялись, кабы детинушка не перетрудилась понапрасну, да какую лихую хворобу не подхватила. Старики души не чаяли в добродушном и с отзывчивым сердцем Ванюше, которому судьба-злодейка уготовила лихую участь – стать третьяком, то есть третьим рождённым сыном. Оттого после смерти отца-кормильца его оставили без наследства. В чём был одет, так старшие братья на следующий день после поминок и отправили его к деду с бабкой, которых их отец родимый давненько спровадил подальше с глаз долой. Дабы они своей старостью и немощью не срамили его перед богатыми гостями огромного дома. Старшие братья урок отца хорошо усвоили и к старикам за всё время так и не показались. Не говоря уже о хоть самой малой помощи по хозяйству или чем иным.
Старший брат после смерти отца забрал себе почти всё отцовское наследство, отдав среднему то, что самому было не очень-то и гоже. А про младшенького они оба в пылу делёжки внезапно свалившегося на их головы богатства и вовсе забыли. Оттого младшему брату и крошечки сухой с ломящегося от достатка семейного стола не досталось.
Ушёл Иван Дурак от жадных и несправедливых братьев к родным деду с бабой в дальний, глухой угол Тридевятого царства. После огромного отцовского дома он нисколько не чувствовал себя стеснённым в крохотной, деревенской избушке на краю Дикого леса, ибо ещё в детстве частенько сбегал из отчего дома, где особо и не чувствовал ласки к старикам, дабы помочь им по хозяйству, да и чтобы они себя одинокими и брошенными не чувствовали. В Диком лесу, что сразу за околицей начинался, бывал. Ходил по грибы, да ягоды, пение птиц послушать, да за жизнью диких зверей понаблюдать. Раз помог малому медвежонку из охотничьего капкана выбраться. Мать Медведица его запомнила и не раз он бывал в гостях у медвежьего семейства. Можно сказать, что стал у них своим, хотя к другим людям после этого случая медведи стали относиться, мягко говоря, не очень дружелюбно. Если бы не Ванюша была бы у людей с дикими лесными жителями большая ссора. Частенько на рыбалку бывал. Благо неширокая речушка совсем рядом с домом протекала. Так что и ходить далеко нужды не было. Бывало, что и знакомый медвежонок приходил за процессом понаблюдать, да угощение получить. Старики же старались по хозяйству всё делать сами и просили у родного внучка помощи лишь, когда уж самим было совсем не по силам. Но глазастый внук даром, что любил на печи лежать, а дело деревенское знал и вовремя подмечал, когда без его сильной руки было не обойтись.
И сейчас всё бы было хорошо, если бы не одно, но весьма существенное «но». В один распрекрасный день мягкие, ароматные, только что из горячей печи калачи соизволили закончиться. Большая, сплетённая дедом из лозы корзина внезапно оказалась пуста. Ванюша в это время как раз мечтал о том, как он женится на царской дочери Несмеяне и станет царевичем. А значит, и печь у него станет побольше, да и калачи будут печь из муки, что подороже, помягче, ароматнее и вкуснее. Прямо не жизнь его ждёт, а сказка несказанная. Так Ванюша лежал на тёплой печи, мечтал о том, как должно прийти к нему это самое счастье, да по одному доставал из корзины калачи и отправлял их в рот. Прожевав очередной калач, Иван потянулся за следующим. Его рука долго елозила по дну плетёной корзинки, а сам он в мечтаниях был в это время очень далеко. До него не сразу дошла ужасная мысль – калачей-то больше нет. Не выдержал прорыва такой несправедливости в свои розовые мечты, он закричал с печи:
– Ба-а! Слышь, Ба-а! Калачи давай. Я дальше думать буду!
Бабка оторвалась от работы. Тяжело вздохнула, сняла ногу с длинной, узкой деревянной педали веретена и не торопясь отложила в сторону пряжу. Она с умилением посмотрела на розовощёкого, голубоглазого внучка лет восемнадцати. Дитятко вытянулось за последние годы и его ноги толком уже не помещались на лежанке печи. Оттого ему приходилось их сгибать в коленках. Так что, аршина три росточку у «маленькой дитятки» вполне будет. Бабка вспомнила своего Ванюшу ещё маленьким, когда печь для него была огромной и ласково промолвила:
– Об чём это ты Ванюша головушку свою буйную с утра до вечера всё ломаешь и ломаешь?
– Как это – «об чём», бабуля? – удивлённо переспросил внук. – Ясное дело об чём – о нашей лучшей жизни думу думаю! Вот стану царевичем. Будет у меня огромная печь с мягкою периною, а царевна Несмеяна будет мне вкусные калачи вместо тебя печь. Такие большие-большие и сладкие-сладкие! Вам с дедом во дворце хоромы выделю, дабы вы ни в чём недостатка не знали. Правнуков вам с Несмеяной нарожаем. Вот тогда заживём мы все вместе, одной дружной семьёй, вдоволь и на славу! Вас с дедом непременно к себе во дворец заберу! Будут у вас там всяческие помощники, слуги, а вам самим больше не придётся на огороде горбиться, да за скотиною и в жару, и холод ухаживать! Кормить-поить её! Сено косить, да дрова колоть!
– А сейчас тебе чем плохо, ненаглядный ты мой соколик? –