Ковчег обреченных. Николай Еремеев
надо что-то паковать. Вот меня и запаковали. Да так плотно, что и не вырваться.
Интересно, долго ли мне здесь предстоит лежать? Может, стоит позвать на помощь? Хотя нет, кричать и вообще шуметь, пожалуй, не нужно: а вдруг те, кто это со мной сделал, вернутся и убьют? Страшно даже подумать. Однако, торчать в кромешной тьме, в полном одиночестве, не представляя себе своей дальнейшей участи, пожалуй, ещё страшнее.
Поэтому, здраво рассудив, что хуже нынешнего положения уже не будет, я попробовала тихонько крикнуть. Однако из этой попытки ничего путного не вышло. Так как рот мой тоже оказался залеплен скотчем. И наружу через нос вылетело только едва слышное мычание. Последнее открытие меня несколько озадачило. Это, сколько же времени я здесь нахожусь, что кожа лица успела адаптироваться к мерзкой липучке? Уж никак не меньше часа. За что же это они так со мной? Вроде, ничего плохого никому не делала. Перед глазами снова встала гнусная рожа того, из “жигуля” и его мерзкий голос, обозвавший меня “сучкой”.
Самый ужасный поступок, совершённый мною за последние полгода – уход от мужа. Но ведь за это же не убивают! Да и не похищают тоже. Тем более, что он сам виноват. Ведь, не окажись он тогда в постели со своей лупоглазой секретуткой, ничего бы и не случилось. Так и жили бы вместе. Нет, конечно, я и раньше подозревала, что он позволяет себе какие-то шашни на стороне. Потому что, с чего бы это мужику, прожившему со мной почти четыре года, ни с того, ни с сего делать мне время от времени столь дорогостоящие подарки? То колечко подарит, то часики с брюликами на руку. Нет, определённо – гулял. Однако, это были только подозрения. Никаких реальных доказательств его измен у меня не имелось.
И если бы в тот день, когда я застала его с этой лупоглазой кикиморой, я вернулась домой попозже, то определённо получила бы вскоре ещё одно колечко на палец. Да только шейпинг, как на грех, отменили и мы с Люськой, поев мороженого в кафешке неподалёку, отправились по домам. Люське в тот вечер повезло больше моего. Она как раз переживала очередное междумужье и потому ни на кого в своей постели не наткнулась. Не то, что я.
Ещё с порога я услыхала такие завывания, которые абсолютно не оставляли никиких сомнений в источнике их происхождения. Решив поначалу, что мой муженёк малость сбрендил и крутит плёнку с какой-нибудь грязной порнухой, я, бросив сумку в прихожей, подалась в гостиную. Однако, телевизор был выключен, а звуки всё неслись и неслись. И раздавались они не откуда-нибудь, а из-за дверей нашей с ним супружеской спальни.
Ну, скажите теперь, что бы вы сделали на моём месте? Правильно: и я тоже распахнула дверь. Картина, открывшаяся моему взору, была настолько непрезентабельна, что даже не стоит отдельного описания. Скажу только, что ляжки у этой лахудры уж больно худосочные, а ступни здоровущие, как у хорошего мужика. Вот никогда не думала, что у моего идиота такой плебейский вкус.
Ну, как же тут было не уйти, хлопнув на прощание дверью? Что я и сделала с большим шумом. По пути залезла в ящик бюро, в котором хранились мои документы, прихватила в прихожей