Московский городовой, или Очерки уличной жизни. Андрей Кокорев
более или менее продолжительное время на улицах, часто нуждаются в таких помещениях, где бы они могли обогреться.
Ввиду этого предписываю гг. смотрителям полицейских домов отделить из имеющихся в оных помещений по одной теплой комнате для обогревания лиц, учредив там за порядком необходимый надзор из служителей полицейской команды. Об исполнении же мне немедленно донести».
Рядом был опубликован призыв обер-полицмейстера к жителям Москвы жертвовать дрова для устройства общественных костров: «…принимая во внимание, что при наступлении сильных морозов кучера, извозчики и другие лица, подвергаясь на открытом воздухе стуже, не имеют мест, где могли бы согреваться, покорнейше просит жителей столицы не оставить зажигать в ночное время, при сильных морозах для обогревания нуждающихся в том лиц, костры на городских площадях, на местах по указанию полиции».
Костер на московской улице
(журн. «Будильник». 1892 г.).
Спустя неделю распоряжение об обогреве бедняков Власовский дополнил новым предписанием: приставам «немедленно озаботиться» установкой возле участков фонарей, которые должны гореть всю ночь; в обогревательных комнатах стелить солому; городовые должны знать, где находятся пункты обогрева, и «указывать таковые лицам, желающим обогреться».
Первые нарушители были отмечены в приказе на 13 января 1892 г. Одним оказался архитектор Илиодор Хворинов. Он был оштрафован на 100 рублей за то, что в его доме полиция выявила жильцов без прописки. Другими были извозчики. Крестьянин Федор Малышев, как сообщалось в приказе, «…быв в нетрезвом виде, оказал ослушание на требование полиции «сесть на козлы и отъехать» от Малого театра», за что был наказан тремя сутками ареста. Такой же срок пришлось отсидеть извозчику Герасиму Крысанову, который, изрядно согревшись водочкой, «…в карьер гнал лошадь, на требование же городового «ехать тише», оказал ослушание, учинив сопротивление при задержании».
Через десять дней, видимо, составив о московских работниках гужевого транспорта окончательное мнение, Власовский посвятил им специальный раздел суточного приказа: «Замечено мною, что как легковые, так и ломовые извозчики грубо обращаются с публикой, ругаются между собой, дозволяя сквернословие, и вообще держат себя на улице крайне неприлично». И следом еще один: «…легковые извозчики и кучера собственных экипажей, становясь по 2 и по 3 в ряд, загораживают проезды во дворы и стесняют движение по улицам».
Для искоренения выявленных безобразий участковым приставам предписывалось отобрать у всех извозчиков специальные «подписки» с обязательством строго выполнять установленные правила и в дальнейшем «иметь неослабное наблюдение». За каждое нарушение виновных следовало привлекать к законной ответственности.
Со временем «черные» списки, в которых могли фигурировать сразу по несколько десятков человек, стали неотъемлемой частью суточных приказов Власовского. Обер-полицмейстер