Сочинения русского периода. Стихотворения и поэмы. Том I. Лев Гомолицкий

Сочинения русского периода. Стихотворения и поэмы. Том I - Лев Гомолицкий


Скачать книгу
отношение автора к графической стороне стихового текста было, в сущности, диаметрально противоположным. Возьмем, к примеру, стихотворение «Вальтасар». Оно характеризуется прихотливым орнаментом различной длины «отступов» стихотворных строк, не мотивированным параллельной сменой протяженности разностопных ямбических строк. Само по себе это показывает, сколь значимым для начинающего поэта был вопрос о визуальном воплощении стиховой строки. В противоположность «лесенке» (изобретенной на грани 1910-х – 1920-х годов Андреем Белым и Маяковским), которая разделяла стиховую строку на составные части, у Гомолицкого была цепь «пирамид», образованная из противопоставления целостных стихотворных строк. Теперь в Миниатюрах 18-летний автор отказывался от таких графических ухищрений ради полного стирания границ стиховых строк.

      У этого новшества были «прецеденты». Прозаической записью пользовался Лермонтов в период отроческих версификационных экспериментов. Но он при этом работал не с рифмованным, а с «белым» стихом. В «прозаическом» виде в начале 1910-х годов печатал свои стихи Илья Эренбург. Однако можно быть уверенным, что эти публикации попасть Гомолицкому на глаза и повлиять на него не могли. Популяризована была «прозаическая запись» стихотворений в сборниках Марии Шкапской Час вечерний и Mater dolorosa, вышедших в 1921–1922 году, то есть одновременно или после Миниатюр[63]. Таким образом, данный прием был выношен самим Гомолицким, независимо от предшественников или современников. Родственный эстетическим исканиям модернистской эпохи, он найден был юным поэтом еще до того, как он познакомился с литературой русского модернизма. В период создания Миниатюр он находился еще в полном неведении о новаторских направлениях в русской поэзии, и даже открытие Александра Блока произошло позже, в 1922 году.

      Новую манеру Гомолицкий соблюдал и после Миниатюр – на протяжении 1920-х годов, когда у него не было возможности (а может быть, и желания) печатать свои стихи и писал он их как бы «для себя». При этом апробированный в Миниатюрах «разлад» между стиховой формой речи и графическим ее представлением в виде прозы оставался для него не менее актуальным, чем в текстах, адресованных публике. Сколь существенным казалось ему несовпадение метрических разделов строк с графическими, можно оценить по следующему примеру из рукописи «Дуновения» 1928 года, целиком выдержанной в такой «квази-прозаической» форме. Это один катрен из 12-го стихотворения в цикле[64]:

      «Помилуй, Господи!» как громы прозвучало.

      «Помилуй, Господи» ворвалось в чуткий сон.

      Во тьме ночной – одной лампады жало. В

      глуши ночной – над слухом вздох и стон. (№ 101 наст. изд.).

      Так получилось, что при написании текста края первых двух строк на листе бумаги совпали с концами двух стихов. В третьей строке достаточно было перенести один предлог, одну букву – «В» – в четвертую, чтобы не возникало явления «переноса» и была в точности


Скачать книгу

<p>63</p>

Мария Шкапская. Час вечерний. Стихи (1913–1917) (Петроград: Мысль, 1922); Мария Шкапская. Mater dolorosa (Петербург, 1921; 2-е изд.: Ревель – Берлин: Библиофил, 1922; ср. рецензию: Олег Воинов, «Mater Dolorosa», За Свободу!, 1922, 28 октября, стр. 2–3). Эти «прозаизированные» стихотворения основаны были не на четырехстопном ямбе (как у Гомолицкого), а на трехсложных размерах и дольнике, не имевших ореола «канонизированности». Первые стихи в такой форме у Шкапской, испытавшей сильное влияние Эренбурга, были написаны еще в 1914 г. в Тулузе, но остались тогда неопубликованными. См.: Мария Шкапская. Час вечерний. Стихи (С.-Петербург: Лимбус пресс, 2000), стр. 135, 138–139.

<p>64</p>

Страница 14-я автографа, находящегося в архиве А. Л. Бема. – Literární archiv Památníku Národního písemnictví (Прага). Архив А. Л. Бема, стихотворения Л. Гомолицкого. № 18.