Булгаковиада. Владимир Рецептер
за интересы высоких своих сторон…
Впрочем, может быть, Булгаков изучал проект в кабинете, а Чесноков ждал его реакции в гостиной? Или даже в гостинице…
«В ту пору он уже поселился на Большой Пироговке, – пишет С. Ермолинский. – При нэпе появились люди, которые имели право построить небольшой дом и становились его частными владельцами. У одного из таких застройщиков Булгаков и арендовал трехкомнатную квартиру, немалая по тем временам роскошь. Из небольшой квадратной столовой три ступеньки вниз вели в его кабинет. Там стояли некрашеные стеллажи с грудой книг и старых журналов [Курсив мой. – В.Р.]. По квартире разгуливал рыжий пес Бутон, приветствуя гостей пушистым с плюмажем хвостом. Постоянно толпилось множество разных людей»[5].
Р. захотелось представить себе реальную обстановку встречи Булгакова с Чесноковым, но мешало расхождение в воспоминаниях Ермолинского и Л.Е. Белозерской. Любовь Евгеньевна помнит, что на Большой Пироговской, 35а, «из столовой надо подняться на две ступеньки [Курсив мой. – В.Р.], чтобы попасть через дубовую дверь в кабинет Михаила Афанасьевича. Дверь эта очень красивая, темного дуба, резная. Ручка – бронзовая птичья лапа, в когтях держащая шар… Письменный стол… повернут торцом к окну. За ним, у стены, книжные полки, выкрашенные темно-коричневой краской [Курсив мой. – В.Р.]. И книги: собрание русских классиков – Пушкин, Лермонтов, Некрасов, обожаемый Гоголь, Лев Толстой, Алексей Константинович Толстой, Достоевский, Салтыков-Щедрин, Тургенев, Лесков, Гончаров, Чехов… Две энциклопедии – Брокгауза и Ефрона и Большая Советская под редакцией О.Ю. Шмидта»[6].
Размыслив, Р. решил, что женская память по поводу обстановки все-таки надежнее. Не свежевыструганные стеллажи, а темно-коричневые полки, и ступеньки не вниз, а вверх. Впрочем, может быть, Ермолинский входил в кабинет еще до того, как полки были покрашены? Третейским судьей мог быть Е.И.Чесноков, но он, к сожалению, воспоминаний не оставил…
Кто же такой Чесноков?..
Таких людей называли тогда выдвиженцами. Еще в 1929 году, будучи рабочим типографии им. Володарского, Евгений Иванович был выбран председателем Художественно-политического совета, а в январе 30-го назначен помощником директора по политпросветчасти БДТ[7].
Читая нижеследующий текст, будем иметь в виду, что Р. выделяет курсивом то, что остается в проекте, и помещает в скобки все, что подвергалось сомнению и было вычеркнуто.
Пушкинский дом, ф. 369, ед. хр. 144, № 1.
Договор[8]…
«1. Автор предоставляет Дирекции монопольное право постановки и публичного исполнения на сцене ГБДТ (и других в городе Ленинграде, Москве и провинции неизданного) драматического произведения под названием “Мольер” (название условное) в 4-х актах».
Таким образом, в пункте первом Михаил Афанасьевич решительно вычеркивает и другие сцены, и другие города – с другими городами будут заключены другие договоры! –
Воспоминания о Михаиле Булгакове. М., Советский писатель, 1988. С. 438. Далее: Воспоминания.
Воспоминания. С. 219–220.
См.: Большой драматический театр. Ленинград, ГБДТ, 1935.
Публикуется впервые.