Серена. Кетрин Остаева
не являются людьми. Даже я сама, будучи одной из них уверенна в этом, что уж говорить о простых людях, которые потеряли всю свою жизнь и покой благодаря вирусу.
Я нахмурилась и снова отрицательно мотнула головой.
– Сэрка, ну чего ты? Я же. … – он не продолжил фразу, и оборвалась она как-то резко, практически на полу-звуке, будто Олег подавился.
Взгляд Олега стал мутным, и он резко встал, развернулся и пошёл в противоположную сторону от турбазы. Его будто в транс ввели, как только над лесом начала разноситься красивая песня. Ее я услышала не сразу, а точнее не сразу поняла, что это песня.
Мне стало интересно, кто поёт и почему эту песню так далеко слышно, после десяти попыток привести в чувства Олега. Это было бесполезно, его ничто не могло остановить. Я могла держать его над собой обеими руками, но мужчина всё равно шёл. Кричать я не рискнула, так как предполагала, что могу лишить его слуха, а держать мужика в воздухе выше себя и мощнее по комплекции, даже при моей силе было весьма затруднительно. Поэтому я и решила отпустить его и просто идти рядом.
Далеко. Мы действительно ушли очень далеко от моего жилища, пока не вышли к опушке леса. Теперь я согласна с названием этих тварей «Серены» – пела, одна из таких серен и на опушку вышел не только Олег, но и ещё несколько мужчин, видимо находящихся поблизости. Я всё-таки дефектная, так как петь я не умела.
То, что вторая серена, хочет полакомиться, привлеченными жертвами, сомнений не оставалось. Потерять Олега я не могла, так как он единственный со мной общался, и это давало силы бороться со зверем внутри, не становиться такой же, как она. А во мне от этой песни просыпались именно инстинкты монстра.
Я набросилась на серену, в один прыжок, преодолев расстояние между нами, и дико закричала. Она содрогнулась, будто поняв, что зря явилась, но отступать и не подумала.
Мы набрасывались друг на друга, рвали одежду и плоть, под дикие крики и, не обращая никакого внимания на людей. Она была сильнее, по животному сильнее, у неё не было тех ограничений морали, что сдерживали меня. Казалось, что мой внутренний монстр, желал оторваться по полной, хотя бы на своем сородиче.
До этого момента, я предпочитала прятаться и избегать столкновений между собой и кем-либо иным. До этой битвы я не чувствовала смертельной опасности. Раньше я не понимала, как можно убить человека намерено. Целенаправленно стремиться к этому, не под властью инстинктов, но теперь мои руки были по локоть в крови, и, не смотря на колебания, вопросы морали, я убила её. Как только выдался шанс, я просто вцепилась когтями ей в глотку, вырвала кусок её плоти, обнажая позвонки. Надо сказать весьма вовремя, её руки уже проделали изрядную дыру, но она начинала срастаться, я чувствовала это. Где-то на периферии сознания, возникла мысль, что скоро у меня совсем не останется вещей без дыр и кровавых пятен.
На периферии, потому что всё сознание захватило два желания: бежать