Заложники Кремля. Лина Тархова
предлагали «выкупить» сына, обменяв на Паулюса. Мать простила Деду, что он этого не сделал?
– Такой вопрос даже не возникал. Как Дед мог это сделать? Освободить сына и оставить в плену тысячи других пленных? Кто бы ему после этого поверил?
– А свой арест она простила?
– Ма была уверена, что ее Берия посадил.
– И указ о необходимости «посадки» членов семей пленных офицеров – это она тоже считала нормальным?
– Что же во время войны может быть нормального? Такую меру она, думаю, считала необходимой. Что бы ни говорили о невинно арестованных, но ведь и измены случались. Кто-то же выдал отца, например…
Но Дед не верил в причастность к этому Ма и соответственно к нам относился. Когда ее забрали, меня, по решению Деда, взяла к себе Светлана. (Галина Джугашвили была тогда слишком мала, чтобы понять, как Дед был настроен по отношению к семье пленного Якова. По иным сведениям, он считал арест невестки необходимым, Гулю же распорядился поместить в детский дом. Но Светлана – дочь Иосифа Сталина и Галина Бурдонская – жена Василия Сталина уговорили его оставить девочку в доме. – Авт.)
У Светланы уже был к этому времени маленький сын Ося. За нами смотрела общая няня. Светлана была внимательна ко мне, часто возила на своей черной «Татре». Водитель, до сих пор помню, был у нее очень красивый.
Дед продолжал заботиться о нас и тогда, когда Ма была уже на свободе. В дом доставлялась корзинами еда. Помню эти большие плетеные корзины. Всем родственникам хватало. Даже из моральных соображений мама не могла бы осуждать Деда – она же все от него принимала4.
– О последних днях вашего отца ходило множество слухов. Какой из них считался в доме правдивым?
– Мне кажется, мама до конца верила в то, что отец остался жив. Такие слухи периодически возникали. Она так и не вышла замуж, хотя имела много возможностей. Наш дом всегда был полон друзей. Мама любила шум, веселье, скуки не выносила. Она дружила с Мессерерами из Большого театра. Часто бывал композитор Дмитрий Покрасс, необыкновенно веселый и талантливый человек. Он мог играть на фортепиано часами. Катал нас на машине, возил в «Арагви», где у него был «собственный» кабинет.
Ма всегда старалась держаться:
– Главное – ни из чего не делать трагедии!
Но я как-то чувствовала: отец, которого она сильно любила, всегда в нашем доме. Она провожала отца в красном платье. Знала, что это плохая примета, но почему-то надела, оно ей очень шло. И после часто вспоминала о несчастливом платье, в нем видела причину своих несчастий.
Но в гибель отца так и не поверила. Почему бы немцы стали его убивать? Он им был нужен живым, для воздействия на Деда. Кто-то принес к нам фотографию якобы погибшего отца. Мы с ужасом рассматривали ее. Какой-то человек, распятый на колючей проволоке. Он? Не он? Лица не видно. Это мог быть, кто угодно. Думаю, немцы сумели бы уследить за таким ценным пленным.
Сразу после войны –
После смерти Сталина родственники его тоже не были оставлены заботами. По постановлению Совета Министров от 14.11.1953 года всем внукам-студентам выплачивалась стипендия в размере 1000 рублей – вдвое-втрое выше обычной. Всем родственникам предоставлялись бесплатные путевки в санаторий летом. Правда, долларов, собранных по всей Америке для поддержки потомков умершего вождя и переданных СССР Элеонорой Рузвельт (огромную, по слухам, сумму) им не передали. Наследство же Сталина составило 30 тысяч рублей – в деньгах 1953 года. Они лежали на его сберкнижке и были разделены между его детьми и внуками.