Любовь и прочие неприятности. Елена Архипова
уже в шёлковой блузке цвета "Шампань". Это была моя самая шикарная блузка. Но и повод был под стать. Вчера Пётр предложил встречаться, признавшись в том, что я очень ему нравлюсь!
– Добрый вечер, Таисия! Вы сегодня просто вся светитесь! – это уже его мама – есть повод?
– Спасибо, Светлана Петровна! Да, вчера я узнала, что не безразлична одному мужчине.
Сначала на всех наших встречах по обсуждению проекта пялился, а потом вообще в непрофессионализме меня обвинил. Он, видите ли, решил, что я намеренно вела проект к удорожанию. А тут ещё этот торшер! До сих пор помню наш с ним разговор:
– Таисия, почему так дорого? Мне рекомендовали вас, как хорошего и недорого дизайнера. А тут у вас такая цена! Да ещё торшер этот ваш!
– Во-первых, он не мой! Я уже, как могла, цену у продавца скинула, вот смотрите старая цена, а вот новая. Калькулятор дать? – я уже начинала злиться. Да, не профессионально, но обвинять меня в искусственном завышении цены?
Только после того, как он увидел, что я смогла скинуть цену на торшер почти на половину, он замолчал.
– Светлана Петровна, так это я вашего сына вчера на дороге нашла?
– Да, Тасенька, его. Вы его помните? – она смотрела на меня с тоской.
– Да, помню, – я улыбнулась – но с вами мне приятней было общаться, уж извините.
– Да, я знаю, что у него не простой характер, – она как-то виновато улыбнулась – но он финансист и привык считать деньги. Вы не думайте, он не жадный! Просто обжёгся один раз, вот теперь ему кажется, что женщин в нём только его деньги и привлекают.
Ага! Видимо поэтому он так тщательно каждую деталь интерьера, а точнее её стоимость и обсуждал. Доводя меня при каждой встрече до белого каления.
Она замолчала, видно было, что собирается что-то ещё сказать. Хорошо хоть уже принесли мой кофе и кусок торта, а то бы я тут в голодный обморок свалилась, ожидаючи. Светлана Петровна рассеяно смотрела за тем, как я пытаюсь зацепить кусок торта. И ведь только-только мне это удалось, как она произнесла:
– Тасенька вы ведь помните Артёма, да?
Етить – колотить, я ж уже сказала, что помню, может она не в себе? Но вслух я произнесла:
– Да, помню, он у вас очень привлекательный. Если б ещё не его придирки ко мне, – это вырвалось раньше, чем я успела захлопнуть рот.
Она как-то грустно улыбнулась:
– А сейчас у него сломан нос, трещина в челюсти и рассечена бровь. Челюсть зарастёт, нос тоже можно максимально к родному исправить, а вот шрам через всё лицо, точно останется. А ещё они хотели его переехать, но он успел отползти и они проехали только по ногам. Врач сказал, что ходить он будет, не скоро, но будет и скорей всего хромота останется. Там какой-то сложный перелом костей, – и она заплакала – его избили, просто для того, чтобы ограбить, представляете, Тася, просто ограбить.
Я и сама не заметила, как подскочила со своего стула и стояла прижимая её к себе и гладя по плечам, приговаривая:
– Ну, он же жив. Это же главное. А шрамы – так они только украшают мужчину,