Моей единственной. Книга четвертая. Рождённый в СССР. Василий РЕМ
короба.
«Сентябринки» не завяли,
с холодом борьба.
Их сиреневые глазки,
смотрят в небеса.
Расцветают будто в сказке,
просто чудеса.
На деревьях лист желтеет,
просто на глазах.
Лишь осина зеленеет,
ей неведом страх.
Серебристый лист сверкает,
на ветру весь день.
Позже всех листы роняет,
зеленеть не лень.
Вот и первые морозы,
иней на траве,
Нет ещё зимы угрозы,
мысль о волшебстве.
Осенняя серость
Осень, тучи, солнца мало,
широко глаза открыты.
Тело от работ устало.
Грядки в зиму перерыты.
Дождь не льёт, а лишь туманит,
влагой вымыто пространство.
Запах голову дурманит,
в красках осени убранство.
Как люблю я эту серость,
тучи бродят косяками.
Словно лета престарелость,
осень встала перед нами.
Ветер-болван
Сильный ветер завывает,
гнёт берёзы до земли.
Как сломать их, он не знает,
до истерик довели.
Истерически он кружит,
с корнем вырвать норовит.
То дождями вдруг завьюжит,
то засвищет как бандит.
Только гибкие берёзки,
непокорные ему.
Вон роняют свои слёзки,
гнёт зачем их, не пойму?
Но устал ветрище – воин,
затаился у реки.
Он упрёка не достоин,
все болваны ветерки.
Чердак и дождь
Дождь стучит мне в железную крышу,
словно путник, что просится в дом.
Забираюсь по лестнице, слышу,
как чердак, перепуган дождём.
Он дрожит всеми фибрами балок
и испуганно смотрит в окно.
Не поймёт он, поэтому жалок,
а в окошке уж вечер, темно.
Я погладил его, успокоил:
«Над тобой ведь железо, броня».
Он похоже науку усвоил
и устало смотрел на меня…
Дождь стучит мне в железную крышу,
словно путник, что просится в дом.
Я удары всё слышу и слышу,
а чердак, спит чудак под дождём.
Туманное пространство
Заволокло туманом всё пространство,
скрыв в молоке всё осени убранство.
Не видно чуть алеющий восход
и «зебры» не рассмотрит пешеход.
Туманное нас окружило царство,
такое вот от осени коварство.
Не видят птицы веток и земли,
на якорь встали в море корабли.
И волны лишь туману непокорны,
песок ласкают, лишь слегка тлетворны.
И растворяясь медленно в песке,
обратно убегают налегке.
Заволокло туманом всё пространство,
скрыв в молоке всё осени