Рыцарь Маннелиг. Константин Просветов
разносились птичьи напевы, восхвалявшие приход долгожданной весны. Хватка зимы давно уже ослабла и снега отступили в свои Северные владения, туда, где им было самое место. Деревья восхваляли весну своими сочными и зелёными почками, что точками, словно звёзды на небе, ютились на голых ветках. Цветы распустили свои бутоны, наполняя округу душистыми и пьянящими ароматами. Средь зелёной и сочной травы уже скакали совсем бурые зайцы. А за ними бегали, словно плясали, хитрые лисицы да серые волки. Частые дожди увлажняли землю и восхваляли Небо силой своей грозовой. Многое пришло в движение, много ожило, и человек не был исключением. Вот и сейчас чтобы восславить весну они собрались все на огромном празднике с танцами и песнями. Был это рыцарский турнир, который по весне обыденно устраивает барон Хоффтар близ своего имения в укромно лощинке, поражавшей своей красотой. Проводились в этой лощинке самые разные состязания и потехи. Любили молодые рыцари и сквайры похвастаться пред дамами знатными и красивыми, да побороться за платок совей Леди. Такова была молодёжь, но и старики в этом деле не отставали. Все они были готовы похвастаться силой да мудростью, что с годами приходит. Так что бились знатные люди в той лощине каждый день, а как ночь настанет, пировали до самой зари, и кто дольше всех на ногах продержится, тот покрывался почётом разным и уважением, ибо не каждый так сможет. И был среди всех этих рыцарей самый почтенный и уважаемый, самый храбрый и удалый, покрывший себя славой неувядающей, такой, что и в веках восславляться будет. Такой это был человек и другого во всём свете не сыщешь. Был это герр Маннелиг Славный и оруженосец его Эрик Удалый, ибо рыцарь и оруженосец неотделимы друг от друга как Небо и Земля. Вместе они ходят, вместе соревнуются, вместе на покой уходят. Было так испокон веков, есть, и будет так всегда, а иначе не было бы оно и вовсе. Вот и в этот год, в месяц Апрель, прибыли герр Маннелиг и оруженосец его Эрик на турнир рыцарский в ту заветную лощинку из земель далёких, где славой в боях с неверными себя покрыли такой, что и вином, и кровью не смоешь. И встречали их с почестями великими, поскольку гостями званными и желанными они были. И с прибытием их начались потехи знатные да игрища удалые. Соревновались мужи в славных разных состязаниях. Кто ножи да топоры в мишени кидал, кто по птицам в небе из луков да арбалетов стрелял, кто на мечах бился супротив противника своего, кто в побоищах больших и знатных участвовал, а кто с копьями да на конях в столкновениях участвовал. Много было утех и все знатные да задорные, много зрителей да зевак собирающие. И долго длился турнир этот. Не день, не ночь сменились с начала. Уж месяц Май наступил – только рыцари славные да люд простой разъезжаться по домам своим стали. Много на турнире подвигов разных было совершено, не посрамились молодцы имени своего знатного, но, как водиться, победитель ведь должен быть один, и был это почтенный герр Йорф Торийский, из славного города Тория. Он сорвал платок главной Леди и навеки своей доблестью и отвагой сердце её завоевал, а потому возвращался домой он уже с женою. Герр Маннелиг тоже отличился на этом турнире, только заслуги его были куда скромнее и смиреннее. Ждали его впереди новости куда более приятные. Только на самом турнире сообщили ему верные люди, что сын у него родился, и надобно возвращаться, дабы имя дать да крестить в часовне. От того все мысли были у него о доме родном, а не о турнире потешном. Так и возвращался он тропою знакомой, сияя словно рассвет, а следом за ним скакал верный Эрик. Проходили они тогда Тевтобургский лес, тёмный и густой, полнящийся зверьми да людьми лютыми. Дорога предстояла быть ни лёгкой, ни трудной, на такой, которой каждый человек ходит. Потому не было среди спутников напряжения, и на всём своём пути встречали они множество других путников. Все они отдавали им чести столько, сколько того требовалось, но ни больше, ни меньше. Этого было достаточно герру Маннелигу и оруженосцу его Эрику, а потому вели они себя подобающе тем, кто крест у сердца носит. В час дневной вели они разговоры разные, не большие, не малые, а такие, чтобы скрасить ожидание да скуку праздную в пути. И вот, проезжая мимо раскидистой ивы, Эрик остановил своего Плутона и стал разглядывать качающуюся на ветру крону могучего древа. Была она вся уже покрыта зелёными лепестками, и было их великое множество, такое, как звёзд на небе. И заметил юный Эрик, что в кроне ивовой засела целая стая воробьёв. Были они тихи и покорны и просто сидели в тени листьев, пережидая полуденную жару. И спросил тогда Эрик с любопытством у герра Маннелига:
– Герр, а правда, что птицы подобно яблокам на ветвях растут?
Герр Маннелиг тоже приостановил своего Ареса и вслед взглянул на раскидистую иву. От его чуткого взгляда не укрылась и воробьиная стая. Подумав какое-то время, он ответил так:
– Если птицы растут на деревьях подобно яблокам, от чего же они летают, а яблоки падают; от чего же они поют сладостные песни, а яблоки пригодны лишь в пищу; от чего же ты сможешь видеть зимой в небе птиц, но ни одного яблока так и не увидишь?
От осознания своей ошибки Эрик слегка покраснел и осел в седле. Ему было крайне стыдно за себя от того, что он задал такой глупый вопрос. Ему надобно было разобраться в нём самому, прежде чем беспокоить своего господина. Видя его нерешительность, герр Маннелиг дотронулся до его головы рукой и взъерошил каштановые волосы. Как наставник