Первые славянские монархии на северо-западе Европы. Федор Иванович Успенский
действия. Вместе с мораванами поднялись чехи, сербы-лужичане, бодричи и другие славянские народы, терпевшие иго немцев[81]. Из Моравии вышло два войска: одно под предводительством Ростислава, другое – племянника его Святополка. Чехи вторглись в Баварию, опустошили ее и забрали в плен много женщин, сербы напали на Тюрингию, жгли селения, убивали поселян. Людовик не мог собрать войско ранее августа 869 г.; маркграф Шечской марки должен был до этого времени отражать чехов, – Карломан, как начальник Восточной марки и герцог Баварии, воевать с мораванами[82]. Когда готово было королевское войско, составился такой план военных действий: Людовик-младший с тюрингами и саксами назначался против сербов и бодричей, Карломан с баварцами против Святополка, а сам король с франками и алеманнами хотел двинуться на Ростислава. Но болезнь заставила его изменить решение и поручить свою часть войска младшему сыну Карлу[83]. Карломан и Карл с двух сторон напали на Моравию и нигде не встретили сильного сопротивления, Карломану удалось подойти к столице моравских князей Велеграду. Но город был окружен стеной и охраняем княжеским войском; королевич не решился взять его и, опустошив окрестности, воротился назад, чтобы соединиться с младшим братом. Оба войска сошлись в южной части нынешнего Градиштского края и потянулись в Баварию. Отступление Карломана и Карла объясняется славянским обычаем обороны. Ростислав и Святополк не вступали в открытое сражение, отступали перед неприятелем в глубь страны; неприятель везде находил опустелые селения и недостаток продовольствия. Это заставляло его отступать, но тогда-то и начиналась настоящая война: постоянные нападения с тыла, погоня за врагом до границы[84]. Несколько удачнее ведена была война с союзниками Ростислава. Людовик-младший принудил сербов обратиться в бегство, а чехов, служивших по найму в сербском войске, частью перебил, частью взял в плен. Король Людовик, узнав о неудачном походе на Моравию, спешил заключить с Ростиславом мир, как бы ни были невыгодны условия этого мира[85].
В этом же году начавшиеся смуты едва не низвели Моравию на самую крайнюю степень унижения. Как герцог Баварии и маркграф Восточной марки, Карломан не мог отказаться от притязаний на некоторые права над Моравией. За некоторое время перед тем искавший дружбы Ростислава и с помощью его достигший настоящего, почти независимого положения, он стал теперь сеять раздоры между моравскими князьями. Святополк, племянник Ростислава, вошел в тайные сношения с Карломаном, поддался его убеждениям низвергнуть дядю и занять моравский великокняжеский престол. Узнав о замысле племянника, Ростислав отдал приказание задушить его. Но Святополк избег опасности, напал на Ростислава, взял его в плен и отправил к Карломану. В Регенсбурге, в присутствии короля, состоялся над Ростиславом суд, которым назначена была ему смертная казнь. Король смягчил приговор, осудив Ростислава на ослепление и заключение в монастырь.
Эта война представляет один из замечательных примеров единодушного и, может быть, по одному плану задуманного движения. Трудно удержаться в подобных случаях от предположения близкой связи в тогдашнее время между всеми славянами, жившими по восточной пограничной линии немецкого государства. В IX веке полабские славяне переходят Лабу, занимают здесь земли и устойчиво располагаются на них. Несомненно, что без могущественной поддержки в моравских государях они не могли бы успешно противостоять сильнейшему их врагу. Если же полабские славяне в конце IX века одерживают очевидный перевес над немцами и распространяют по Лабе свои селения, то и Моравия в это время достигла политической самостоятельности и далеко раздвинула свои пределы.
Одним отрядом мораван предводительствовал Гундакер, неверный вассал Карломана. В первом же сражении он был убит. Это доставило королю столько удовольствия, что он приказал звонить в колокола во всех регенсбургских церквях.
Подробное изложение этой войны имеется у фульдского летописца и Гинкмара. Последний по своему образованию, положению и знанию настоящего хода дел заслуживает большего вероятия.
Укрепления состояли по преимуществу из насыпей, окопов, засек; за этими укреплениями скрывалось войско, следило за врагом и делало на него неожиданные нападения: annal Fuld. s. 849, s. 871; припомним, что в 855 г. немецкое войско нашло Ростислава «под защитой очень прочных укреплений, отчего войско короля в результате тяжёлой битвы могло понести серьёзные потери», что потом Ростислав «со своими людьми последовал за ним и на другой стороне Данувия (Дунай) разорил очень много пограничных деревень» [пер. А. Кулакова]; в письме баварского духовенства, где много напоминает события 70-х гг. IX века, между постыдными качествами славян указывается и то, что они прячутся за стенами в своих селениях, когда франки весь мир наполнили славой.
Что перевес был действительно на стороне мораван, доказывается, кроме того, следующими соображениями: Ростиславова крепость упоминается опять под 871 г., при ней баварцы потерпели жестокое поражение; заговор против Ростислава и его низложение в 870 г. были бы излишни, если бы он проиграл в войне 868–869 гг.