Палата номер пять. Павел Владимирович Гушинец
предпенсионного возраста. На пне – литровая бутылка мутноватого самогона, пластиковые стаканчики. Лица одухотворённые, в предвкушении познания истины. И, самое главное, кто-то из дома притащил тарелку, а на тарелке – горкой, вишенки. Обычные вишни. Видно, проходя мимо какого-то частного подворья, сорвали горсть и сунули в карман. Чтоб всё культурно. Не банальная пьянка, а отдых.
Налили по стакану. Вздохнули. Торжественно выпили.
Один из мужичков тянется в тарелочке. Второй так строго по пальцам его – хрясь!
– Не торопись! Не превращай закуску в еду. Жидкости ещё много. Успеешь. Наливай по второй.
Я бы постоял ещё, посмотрел, уж больно интересно. Но в кармане задребезжал мобильник и зычным голосом командира начал орать:
– Доктор, мать-перемать, ты где? Построение через пять минут.
Побежал рысью! Не до зрелищ тут.
А вечером иду обратно на электричку. Возле пенька валяется пустая бутылка, смятые стаканчики. Кто-то не удержал истину в себе и его стошнило. А на верху этого натюрморта – тарелочка. А на тарелочке – нетронутые вишенки.
Звёздная история
Мой друг, майор медицинской службы, Александр Иванович, был когда-то лейтенантом Сашкой, с которым мы вместе прибыли на наше первое место службы. В медуниверситете почти не пересекались: специальности и факультеты были разные, а тут нашли общий язык, подружились. Ну как подружились. По специальности Саша был хирург. И очень мучился от того, что в армии у него мало практики. Потому смотрел на каждого встречного, как на потенциальную жертву своих вивисекторских экспериментов. Как можно дружить с человеком, который смотрит на родинку на твоем лице и вдруг плотоядно предлагает:
– А давай-ка мы тебе эту родинку отрежем? Быстро и не больно.
И за скальпелем тянется.
А вы сидите у него в кабинете тёмным вечером и молотый кофеёк в кружке кипятком заливаете. Без сахара, потому что сахар уже неделю как кто-то из кабинета стырил, и банка стеклянная сразу рядом стоит, чтобы кофейные крошки туда сплёвывать. И на двоих у вас полбатона зачерствевшего. И во всём отделении кроме вас двоих никого нет. И криков ваших никто не услышит.
К счастью, договорился он с ближайшим госпиталем и вскоре стали допускать его, маньяка, на операции. Отстал он от моей родинки.
Встретились тут недавно, посидели, вспомнили. Книжку ему подарил. Саша посидел, поржали, пару своих историй подкинул.
«Года три назад в моей части один прапорщик получил долгожданного старшего прапорщика, и, как водится, сел это дело отмечать с товарищами по службе. Накрыли стол, сала порезали, хлеба, лука репчатого, все красиво, почти как в ресторане. Налили по стакану. И в первый стакан бросил новоиспеченный старший прапорщик свои новенькие звёзды. Традиция, ведь. Надо водку со звёздами выпить. И только тогда ты официально в новом звании считаешься.
– Ну, будем! – сказал прапорщик. И в желудочно-кишечный тракт стакан опрокинул.
Да вот как-то неудачно опрокинул,