Злые. Молодые. 90-е. Эдуард Семенов
поднялся с кушетки. От резкого движения в голове забегали звездочки.
– Тихо, тихо, – попытался уложить его на место Док, – ты ещё недостаточно оклемался. На, нюхни ещё "нашатырчика".
Свят взял ватку, приложил к носу. Едкий запах ударил по мозгам. Он сморщился:
– Фу, ты, какая гадость. Что со мной было.
Док взял его за запястье:
– Так пульс нормальный.
Заглянул в зрачки:
– Рефлексы восстановились.
Быстро ты после такого удара…
– Какого удара? Черт возьми!
Его все же немного мутило.
– Да после гонга ты опустил руки. Он тебя и пробил. Точно в челюсть. Хорошо так ударил, как по футбольному мячу.
Док потрепал его по плечу:
– Не привык ты ещё к профи. Здесь другие правила. "Чистюль у нас не любя. Запомни."
– Я это уже понял.
Свят ещё раз тряхнул головой, скинул руку Дока со своего плеча и встал на ноги:
– Шеф просил меня зайти?
– Да.
Док отвернулся от него, загремел инструментами. Давая понять Святу, что ему здесь больше нечего делать. Свят оглядел кабинет, будто что-то забыл, удостоверился в обратном и, пошатываясь, вышел.
***
В кабинете Михалыча висел большой плакат.
Кикбоксинг.
Святослав Стрельцов – Марат Телятников.
Чемпион города среди любителей против Биг Булла.
Дебют на профессиональном ринге.
Рейтинговый бой.
Михалыч проследил взгляд, вошедшего только что Свята. И, не спеша, тщательно подбирая слова, произнес:
– Сегодня твой дебют не удался. Почему? Что с тобой такое? Свят посмотрел ему в глаза.
– Он ударил меня исподтишка, после гонга.
– Я не про это!
Их взгляды скрестились. Михалыч взорвался.
– Но сейчас же ты ведешь себя нормально. Что же ты на ринге отворачиваешься как красная девица.
Свят молчал:
– В общем, так. Я начинаю подумывать, что ты слишком рано перешёл в профессионалы.
Тренер кинул ему на стол всего лишь несколько крупных купюр.
– Это твои.
Свят сгреб их пятернёй со стола одним махом.
– Иди и подумай! Ещё раз такое повторится – вылетишь из команды. Мне статисты не нужны.
Свят вышел из кабинета. Спортивный зал был уже пуст.
Лишь в самом углу шаркала веником уборщица, выметая хлам, который оставили зрители. Огни над рингом давно погас ли. Во мраке с трудом можно было разглядеть боксерские груши. Свят, не спеша, приблизился к одной из них. Она жалобно застонала от его удара. В ушах стояли слова Михалыча:
– Иди и подумай! Что с тобой?
А что думать? Он и так знал, что случилось. Проснулся "кролик". Страх перед взглядом. Холодным, злым и самое главное ненавидящим. Свят ещё раз с силой влепил по груше. Эхо гулко прокатилось по залу, отразилось от стен.
А он-то думал, что "кролик" загнан им в самые отдаленные