Ветер Севера. Риверстейн. Марина Суржевская
растерянно. – Ты… ты кто? Почему ты в одежде моей матери? Что с ней случилось?
– Данила, не кричи! И не пугайся, я Ветряна, помнишь меня? Из приюта! Меня прислала твоя мама, за снадобьями. Подожди, вот тут она все тебе написала…
Я торопливо сунула сыну травницы пергамент и, пока он, хмурясь, читал послание, тайком рассматривала его. В отличие от большинства деревенских, он был обучен грамоте.
Я запомнила Данилу вихрастым и тощим пацаном, со сбитыми коленками и испуганными глазенками, а сейчас передо мной стоял высокий серьезный парень, казавшийся слишком взрослым и суровым для своих лет.
– Девочка с седыми волосами, – узнал он меня.– Иди в дом, нечего тут стоять, соседям глаза мозолить.
Я послушно прошла в сени, на ходу снимая платок и приглаживая вылезшие из кос волосы.
В доме было чисто, пахло корешками и сухой травой. А еще едой.
Я сглотнула слюну, стараясь, чтобы Данила не услышал, но он все же уловил звук, либо просто догадался. Молча поставил передо мной стакан козьего молока и кусок пирога, начиненного кашей и мелкой озерной снеткой. От густого и сладкого запаха слюна помимо воли до краев наполнила рот, и я снова сглотнула, а потом вцепилась зубами в румяный, чуть подгоревший с края бок пирога, шумно прихлебнула пенку с молока, и, устыдившись своих манер, мучительно покраснела.
Данила сделал вид, что не заметил. Деловито перебирал пузырьки с дубовыми пробками и пузатые склянки, рассматривал их на свет и складывал в ивовую корзину.
Доев пирог и с сожалением заглянув в опустевшую кружку, я вспомнила про воспитание и завела светскую беседу. Хотя больше все же от любопытства.
– Данина говорит, ты решил стать знахарем?
– Угу.
– Тебе нравится лечить людей?
– Угу.
– В ученики пойдешь?
– Угу.
– В Пустошах ведь знахаря нет, значит, придется в Загреб отправляться или в Пычиженск, да? Или вообще в Старовест?
– Угу.
– Да уж, болтливым тебя не назовешь, – съехидничала я.
Данила посмотрел из-под лохматых пшеничных бровей и насупился.
– А чего зря языком молоть, время настанет – пойду. Куда – не думал пока.
– Не стратег, – сказала я.
– Чего обзываешься, – неожиданно по-детски обиделся парень.
Мне стало смешно. Я искренне попыталась объяснить Даниле значение слова «стратег». Кажется, парень не понял, но поверил, что обидеть его я не хотела. Но на всякий случай опять нахмурился.
Я тайком улыбнулась. Похоже, сын травницы просто стесняется меня, вот и хмурится, старается казаться взрослым и суровым.
– Слушай, Данила, а ты слышал про пропавших детей?
Парень ощутимо напрягся, но ответил.
– Было такое, – кивнул он.
– И не байки, как считаешь?
– Я почем знаю! – неожиданно зло выкрикнул он. – Что ты ко мне привязалась? Забирай свои лекарства и вали в свой замок! И нечего сюда