Memento Mori. Гоар Маркосян-Каспер
и верить не собиралась. – «Что я тебе сделала, скотина ты эдакая? Думаешь, молиться начну? Не надейся!»
Тут правой ноге стало холодно, и Марго, забыв обо всем прочем, остановилась и наклонилась.
– Что случилось? – спросил Михкель.
– Сапог.
При свете уличных фонарей было трудно что-либо разглядеть, Марго пощупала указательным пальцем, одетым в непонятно теплый, настолько, что и варежек не надо, достаточно перчаток, уютный чехольчик и посему, невзирая на многоградусный мороз, не утратившим чувствительность, так и есть, разошелся шов, чуть-чуть, в месте, где верх прикреплялся к подошве, то бишь платформе, толстенной, хоть и пластмассовой, пусть и пластмассовой, но надежно отгораживавшей от заледенелого асфальта, да просто спасшей ее в эту чудовищную зиму. Увы, теперь таких не делают, сапоги ныне на подошве, тоненькой, как полиэтилен для пакетов, в лучшем случае, бутылок, наверно, чтобы нога чувствовала педаль тормоза, в романах героини нередко сбрасывают туфли, дабы слиянию с педалью ничто не мешало, акт вождения таким образом почти превращается в сексуальный… и очень правильно, надо ведь чем-то заменить этот последний, ставший обыденностью, видом гимнастики или, скорее, вредной привычкой вроде курения, от одного случается рак легких, от другого СПИД и прочие венерические радости… Да, но если у тебя нет машины, чтобы слиться с нею в неописуемом экстазе, а ты шлепаешь ножками по мерзлой земле? Можно, конечно, надеть босоножки, вот ими все лето были набиты магазины, сверкающие чудища на высоченной платформе, о каблуках и говорить нечего, кто на них вскарабкается – существуют еще такие любительницы экстрима – ходит почти на пуантах. Как балерина. Но балерины не ходят на пуантах по жизни… А жаль… Марго вообразила себе танцовщиц, порхающих по улице от дома к дому, па-де-буре из столовой в кухню, тур пике из супермаркета в парикмахерскую… И удивилась. О чем ты, девочка, думаешь? Других забот, что ли, нет? Ну, по крайней мере, одной меньше, новые сапоги могут и не понадобиться, эта зима уже подходит к концу, а до следующей… Даже в починку не стоит отдавать… А там, глядишь, сама запорхаешь, как… Наверно, ангелы тоже порхают, как балерины… Она представила себе небесную твердь, усеянную сплошными Мариями Тальони в шопеновских пачках, легкими, как тополиный пух… избито!.. и воздушными, как… совсем затасканно, лучше вовсе без эпитетов… словом, Мариями Тальони, едва касающимися земли, то есть неба, перепархивающими через рояли…. Впрочем, роялей на небе нет, даже нет кустов, в которых они могли бы случайно оказаться, да и тебя, Марго, там не будет, поскольку атеистам туда вход воспрещен… А куда их пускают? В преисподнюю? И как там все обставлено? Если ангелы похожи на балерин с их выворотными стопами, то в аду, наверно, господствует косолапость, как у манекенщиц… А почему нет? Ей вообразились отнюдь не эфирные, хотя и тощие создания, тощие и долговязые, эдакие дон-кихотицы в жутком гриме и с кошмарными прическами, которые своей петушино-медвежьей походкой ковыляют, неуклюже вихляя бедрами или