Лучшее во мне. Николас Спаркс
чистенькой, но главное – Так никогда бы не завел себе импортный автомобиль, и не потому, что не доверял качеству, а потому что не имел метрических инструментов для ее починки. Кроме того, Так всегда отдавал предпочтение пикапам, особенно выпущенным в 1960-х годах. За свою жизнь он восстановил их, наверное, с полдесятка и, прежде чем продать тем, кто положит на них глаз, на каждом ездил какое-то время. Таку важны были не столько деньги, сколько сама работа.
Доусон припарковался рядом с «БМВ» и вышел из машины, дивясь, как мало изменился дом. Он всегда был больше похож на хижину, еще когда Доусон здесь обитал, и всегда выглядел недостроенным и требующим ремонта. Чтобы несколько облагородить жилое пространство, Аманда как-то купила Таку цветок, который и по сей день стоял в углу на террасе, хотя давно увядший. Доусон помнил, как радовалась Аманда, когда они подарили Таку растение, хоть тот и плохо себе представлял, что с ним делать.
Доусон огляделся по сторонам. По ветке кизила бежала белка. С дерева посылал сигнал тревоги кардинал, и больше никого вокруг. Доусон двинулся вдоль дома по направлению к гаражу. Там, в тени сосен, было прохладнее. Завернув за угол и оказавшись на солнце, он увидел в гараже женщину. Она разглядывала машину Така, наверное, последнюю из тех старинных, над которыми он работал. Возможно, кто-то из адвокатского бюро, сразу подумал Доусон. Он уже готов был поздороваться, как вдруг женщина обернулась, и он лишился дара речи.
Даже издалека она была красивее, чем он ее помнил, и какое-то время, показавшееся Доусону вечностью, он не мог произнести ни слова. Может, это очередная галлюцинация, подумал Доусон, но, медленно закрыв, а потом открыв глаза, понял, что не прав. Она была реальная и она была здесь, в прибежище, некогда принадлежавшем им обоим.
И вот, пока Аманда смотрела на него из прошлого, Доусон внезапно понял, почему Так Хостлетер настаивал на том, чтобы он вернулся в родной город.
4
Они замерли, не в силах ни пошевелиться, ни произнести хоть слово. Но постепенно удивление сменялось узнаванием. Насколько все же реальная Аманда ярче того образа, который жил в его воспоминаниях, – это было первое, что пришло в голову Доусону. В светлых волосах Аманды золотилось предвечернее солнце, а ее голубые глаза волновали даже на расстоянии. Но чем дольше Доусон вглядывался в нее, тем явственнее становились произошедшие с ней перемены: на лице ее, уже утратившем сияние молодости, более резко обозначились скулы, глаза с едва заметными морщинками возле висков как будто немного запали. Впрочем, время было к ней более чем милосердно, подумал Доусон: с тех пор как они виделись в последний раз, Аманда превратилась в потрясающую женщину в полном расцвете своей красоты.
Аманда, в свою очередь, тоже не сводила глаз с Доусона, впитывая в себя каждую черточку того, кто находился перед ее глазами: песочного цвета рубашку, небрежно заправленную в выцветшие джинсы, что подчеркивало его по-прежнему худые бедра и широкие плечи. Его такую