Как обуздать олигархов. Александр Елисеев
непосредственно и прямо ими не занимается». Христос не завещал «определенной социальной системы». Он и «Его учение выше системы». Иначе и быть не может, ведь «экономические теории временны и изменчивы, а Церковь вечна», поэтому нельзя закреплять какой-либо способ решения социально-экономических вопросов в качестве неизменного, векового.
Здесь прослеживается стремление людей традиции к вечному, неизменному, возвышающемуся над хаотической подвижностью вещественных процессов. Этим самым вечным и неизменным они считают Церковь, то есть Тело Христово (Еф. 1, 22–23), не подверженное тлению и изменению. Социально-экономическая мысль правых прямо-таки насыщена архетипами древнейшей религиозности, которую следует всегда учитывать в научных разработках.
Однако тут налицо некая передержка. Церковь, конечно же, неизменна, но ничто не мешает ей самой изменять внешнюю, социальную действительность, пусть не прямо, но хотя бы во взаимодействии с государством. К тому же совершенно неоправданно отрывать социальную действительность от церковного учения. Первая должна соответствовать второму. Что же до изменчивости общества, то она, при правильном подходе, будет изменчивостью форм, которые содержат и проявляют одну и ту же суть.
Воюя против социализма, профессор-националист А. Генц решительно утверждал: «Внешних законов и общественных порядков Христос вообще не затрагивает, имея дело только с душой человека». Спаситель постоянно уклонялся от всякого вмешательства в житейские дела, призывая отдать «кесарю кесарево» (Мф. 22, 21). Он отказался помочь человеку, просящему показать его братьям, как разделить им наследство, задав просителю вопрос: «Кто поставил Меня судить или делить вас?». (Лук. 12,14). «Христианство, – заключал Генц, – своими стремлениями все в небе: социализм представляет в этом отношении совершенную противоположность».
И здесь, опять-таки, происходит передержка. По этой логике, если Христос не воевал, то надо наложить запрет и на саму армию, причем любую. И христианство, безусловно, далеко не все «в небе», иначе оно бы не смогло утвердиться на земле.
С другой стороны, совершенно оправдана критика приземленности «левого», западного социализма, который весь был «в земле».
Настоящим кошмаром правых были любые намеки на христианский социализм. Они решительно опровергали любую связь социализма с христианством. В монархическом «Почаевском листке» популярный домысел о «социализме» Христа опровергали следующим образом: «Зачем приходил Господь на землю? Чтобы переделить чужие богатства и основать на земле царство счастливых людей? Нет… Он учил… прежде всего, не заботиться особенно, не прилепляться душой к земному: не заботьтесь, не говорите, что нам есть, или что нам пить, или во что одеваться? (Мат. 4, 26)». Профессор-монархист М. М. Бородкин убеждал, что «Евангелие есть благая весть о благах непреходящих, оно говорит о покаянии и вере, о возрастании и обновлении человека и хочет поставить человека на такую высоту, откуда бы все