Вратник. Сергей Митрохин
децибелы своего голоса:
– Не смотрите на меня так Роман, слышите… Не смотрите. Я ещё в своём уме…
Серафима Львовна достала из папки стопку пожелтевших фотографий и передала мужчине:
– Посмотрите лучше вот на это.
Зуев взял в руки фотоснимки и начал их просматривать. По качеству, а также изображенным на фотографиях сюжетам они относились к двадцатому веку и везде в центре композиции присутствовала Василина. На одних снимках девочка позировала в окружении матросов, у которых на ленточках бескозырок читалась надпись «Аврора», на других стояла на заре пионерского движения в повязанном на шее галстуке, далее были несколько снимков Василины с улиц блокадного Ленинграда, а заканчивалась подборка, фотографией из пионерского лагеря «Артек», где юные пионеры на групповом фото окружали «Дорогого Леонида Ильича».
Не скрывая изумления, Роман вернул снимки и задал женщине, логичный в данной ситуации, вопрос:
– Чья-то гениальная шутка? Неплохой монтаж…
Спрятав фотографии, Серафима Львовна ответила серьёзным голосом:
– Это мы и пытаемся выяснить. Она ещё засветилась в кинохронике одной из майских демонстраций на Красной Площади в конце тридцатых годов двадцатого века. Киноплёнку, которой много лет, нелегко подделать это не цифровые видеофайлы…
Слушая пожилую женщину, Зуев не мог поверить, что терпит весь этот бред… Не выдержав, как ему казалась издевательств над своим разумом, Роман резко встал в полный рост и возмущаясь прикрикнул:
– Что за шутки?! Дамочка, у вас с головой всё в порядке?!
Серафима Львовна, уставшим голосом ответила на эмоциональный выпад собеседника:
– Успокойтесь и сядьте обратно. Не мельтешите перед глазами. Я уже говорила… С головой у меня всё в порядке, уверяю вас…
Роман сел, но не смог успокоиться. От возмущения его начало трясти. «Что за глупый розыгрыш – думал он – нонсенс какой-то.»
Он исподлобья, пристально посмотрел на женщину и заговорил грудным голосом:
– Для шуток и розыгрышей вы выбрали не самое моё счастливое утро. Я не расположен разделить с вами веселье. Если у вас на этом всё, то я лучше пойду.
Серафима Львовна прекрасно понимала Зуева, если бы ей вот также с самого утра капали на мозги, то она послала всех, не взирая, что она женщина, на три весёлых буквы. Тем не менее, еле сдерживая эмоции, она негромко заговорила:
– Не горячитесь Роман. Я вас не разыгрываю. Это не в моих правилах. Уделите мне ещё минутку, только пожалуйста помолчите. Вы начинаете меня раздражать…
Зуев посмотрел на свои часы:
– Хорошо. Говорите.
Всё тем же спокойным и приглушённым голосом, она терпеливо начала давать пояснения:
– Одно дело фотографии и кинохроника, другое увидеть человека воочию. Согласитесь, люди имеют только им присущие движения, жесты, тембр голоса, которые не меняются даже с возрастом. А интересующий нас объект вроде, как и не повзрослела…
Сохраняя приличие, Зуев