Трагедия СССР. Кто ответит за развал?. Альберт Макашов
садился в машину, то она заметно накренялась под его весом. Еще послевоенный голод, неурожай, а он такой огромный жирный кабан. Такие же толстые были два его сына, наши ровесники. Мы, худые и латаные, нещадно лупили этих поросят. То были уже классовые драки.
В один день приехал рано утром «воронок» и увез «борова» куда нужно. На улице тетки, наши соседки, неделю говорили: «Вот видишь, советская власть и до него добралась. Так ему и надо». Никто из моих родственников и близких в тюрьму не попал, так как не воровали, не убивали, не мошенничали. Вот и все репрессии…
К 47-му году всех бандитов перестреляли, пересажали. Молодую шпану определили в ФЗУ или ремесленное училище.
Очень много было беспризорников. Но я хорошо помню, как то один, то другой исчезали вдруг и появлялись уже в форме. Одних в ремесленную школу устроят, других, которые постарше, в фабрично-заводское училище. Ну а мы по возрасту не подходили, нас воткнуть некуда было. Район наш, по названию Гусиновка и Чижовка, был на весь город печально знаменит. Чуть что дрались – по поводу и без повода. Старшие, мужики взрослые, от нечего делать стравливали нас, определяя победителей. Было свое рыцарство: «до первой кровянки», «лежачего не бить». Городских на речку из принципа не пускали. Зимой «чижи» и «гуси» делали поход в город на Щипной рынок. Изредка ходили в школу и учились. Мать-то работала, куда ей было за мной углядеть. Что вышло бы из меня, не знаю, но на счастье попался я на глаза уличкому – председателю уличного комитета. Уличком вообще фигура для той поры – огромная. Хлебные карточки выдавал, справки, печать у него хранилась. А этот и подавно – умный и властный был старик. Ходил с милиционером, разбирался со старшими и среди нас, мелкой шпаны, профилактику проводил. Однажды привел меня к себе домой. Первый этаж у дома каменный, второй – деревянный, причем старый и настолько покосившийся, что ходить можно было, только наклонившись вперед. Старик подвел меня к своей дочери и сказал: «Вот тебе щенок – воспитывай!» Воспитательнице было, как я сейчас понимаю, лет 30. Но она почему-то была не замужем, всю невостребованную свою материнскую любовь обратила на меня.
Весь второй этаж дома был заставлен полками с книгами. И чего здесь только не было! Подшивка журнала «Всемирный следопыт» за 1924 год, журнал «Америка» (46–47-й годы), приключения, исторические романы… До сих пор вижу перед собой отпечатанные на глянцевой бумаге иллюстрации типа «Нападение бизонов на поезд». И я зарылся в книги о море, о географических открытиях, пиратах. К четвертому классу уже твердо знал, что буду моряком, и написал письмо в Ленинградское нахимовское училище. Получил вскоре ответ за подписью контр-адмирала. Начальник училища по-доброму, по-отечески писал мне, что в Воронеже есть суворовское, а как его окончу – могу поступать в любое военно-морское учебное заведение.
К моменту поступления в СВУ я успел прочитать «Труженики моря» и «Отверженные» Гюго. Прочитал все, что было о Магеллане, Куке, Ушакове, Нахимове, матросе Кошке, Александре Македонском и Ганнибале.