Элеанора и Парк. Рейнбоу Рауэлл
нелепую ленту. Сегодня – вокруг запястья. Ее руки были испещрены веснушками, тысячи их – разных оттенков золотистого и розоватого, даже на ладошках. Руки маленького мальчика, как сказала бы его мама: с коротко подстриженными ногтями и торчащими заусенцами.
Элеанора глянула на тетрадки, лежавшие у нее на коленях. Может, она думала, что он разозлился на нее. Он тоже смотрел на эти тетрадки, изрисованные чернильными модерновыми завитушками.
– А что, – начал он, еще не зная, что скажет дальше, – тебе нравятся «The Smiths»?
Он старался быть острожным, чтобы она не уловила дыхания из его рта с нечищеными зубами.
Элеанора подняла удивленный взгляд. Или, может, растерянный. Он указал на тетрадку, где она написала большими зелеными буквами: «Как скоро наступит Сейчас»[29].
– Не знаю, – сказала она, – никогда не слышала.
– То есть просто прикидываешься, что они тебе нравятся?
Как он ни старался, это прозвучало пренебрежительно.
– Да, – откликнулась она, оглядывая автобус, – пытаюсь впечатлить местных.
Парк не знал, способна ли Элеанора вообще общаться без сарказма, но было ясно, что она и не пытается. Воздух между ними приобрел кисловатый привкус. Парк отодвинулся к стенке. Она отвернулась, глядя в окно через проход.
Парк ловил ее взгляд на уроке английского, но Элеанора упорно смотрела в другую сторону. Парк чувствовал, что она изо всех сил старается игнорировать его. Ее словно вообще не было в этом классе.
Мистер Стезман попытался вытащить ее из раковины. Он всегда обращался к ней, когда в классе царила сонная атмосфера. Сегодня предстояло обсудить «Ромео и Джульетту», но никто не рвался выступать.
– Кажется, вас не слишком огорчает их смерть, мисс Дуглас.
– Простите? – Она прищурилась.
– Вам это не кажется печальным? – спросил мистер Стезман. – Двое юных влюбленных лежат мертвыми. «Нет повести печальнее на свете…» Вас это не трогает?
– Думаю, нет, – сказала она.
– Вы так холодны? Так жестокосердны? – Он встал возле ее парты – словно адвокат в зале суда.
– Нет… Я просто не считаю это трагедией.
– Но это трагедия, – сказал мистер Стезман.
Элеанора округлила глаза. На ней была пара бус из старого искусственного жемчуга, какие бабушка Парка надевала в церковь. Отвечая, она крутила бусы в руках.
– Но очевидно же, что он просто развлекался, – заявила она.
– Кто?
– Шекспир.
– В самом деле?
Она снова округлила глаза. Теперь было ясно, что задумал мистер Стезман.
– Ромео и Джульетта – двое богатеньких детишек, привыкшие получать на блюдечке все, что они хотят. И вот теперь они думают, что хотят друг друга.
– Они влюблены… – Мистер Стезман приложил руку к сердцу.
– Да они даже не были знакомы.
– Это любовь с первого взгляда.
– Угу, что-то вроде: «О, он такой милашка на первый взгляд». Если б Шекспир правда хотел