Убийца из прошлого. Моника Кристенсен
больших дорог. По ночам рубили ветки и, как могли, сооружали шалаш. Но холод пробирал до костей, не давая уснуть, и они дремали, не отключаясь от горьких мыслей.
Однажды вечером братья увидели вдалеке русские войска, идущие маршем на юг. Несколько мучительных минут, окаменев от страха, они наблюдали за змеящейся линией людей, так похожих отсюда на муравьев. После этого Оттар решил идти на северо-запад. И снова им повезло: они наткнулись на одинокую ферму, окружённую редкими деревцами. Жившие там пожилые супруги заперлись в спальне. Но они были так напуганы, а допотопное ружьишко, которым они пытались защищаться, так мало могло помочь, что меньше чем через час братья перенесли их трупы в разваливающийся сарай, а сами на несколько недель расположились в доме. Ни один из них не догадывался, что Рождество давно наступило и прошло.
Они питались жалкими запасами, которые старики заготовили на зиму, но через несколько недель еда подошла к концу, и им пришлось двигаться дальше. Решили идти к норвежской границе. Больше всего они боялись очутиться в Финляндии: языка они не знали, а драться пришлось бы с людьми, гораздо более привычными к зиме, чем они сами. Они, как могли, определяли направление: днём – по солнцу, в ясные ночи – по звёздам.
В один из дней они вышли к широкой, покрытой льдом реке и, то и дело спотыкаясь на закоченевших ногах, стали перебираться на другой берег. Ночь наступила раньше, чем они достигли его. Неподалёку они увидели палатку, в которой спали двое немецких солдат. Не думая о том, что эти люди сражаются на той же стороне, что и они сами, братья убили обоих, забрали оружие и форму, вот только годных сапог оказалась всего одна пара. Оттар отдал их Нильсу, а тот молча принял.
Но, похоже, удача от них отвернулась. День за днём они шли, избегая дорог и людей. Оттар полагал, что они уже в Норвегии. Оба смутно понимали, что их арестуют в любом случае: для норвежцев они предатели, для немецких властей – дезертиры. План братьев был таков: уйти на юг и затеряться среди своих, прикинувшись бойцами Сопротивления в бегах.
Они шли, они ползли, они мёрзли и голодали. Приграничные земли, по которым они пробирались, были пустынны. Иногда вдалеке мелькала широкая замёрзшая река. Они искали какой-нибудь дом, где можно было бы разжиться едой, но им ничего не попадалось до тех пор, пока, поднявшись на очередной холм, они не увидели небольшую церковь.
Священник из посёлка Гренсе-Якобсельв раз в месяц приходил проведать маленькую православную церковь на берегу реки, которую возвёл несколько сотен лет назад монах с Печоры, проповедовавший саамам[2] по обе стороны границы.
Церковь, давно заброшенная, находилась в прискорбном упадке. Внутреннее помещение, без малого тридцать квадратных метров, стояло незапертым. Росписи, когда-то прекрасные, выцвели и потрескались, резные деревянные украшения и картины побурели от времени и от печной копоти – в церкви топили по-чёрному. Пахло золой и дёгтем, а ещё чувствовался слабый запах плесени: признак гниения, начавшегося
Малочисленный финно-угорский народ, коренной народ Северной Европы.