Одержимый. Защитник Империи. Андрей Буревой
все проблемы!» – дописал Роальд этот абзац.
А дальше пошли вопросы о моем житье-бытье. Так листок и закончился…
С сожалением вздохнув, я подпер голову рукой и уставился в окно невидящим взором. Прямо кошки на душе заскребли, так домой, в родной Кельм, захотелось…
Немного посидев и помечтав о своем триумфальном возвращении, я встряхнулся. Мечтать, конечно, не вредно, но только реальность, увы, такова, что вернусь я домой нескоро. Если вообще вернусь. Без головы сумеречного дракона мне там делать нечего.
А вообще очень странно, что ни Вельд, ни Роальд даже не заикнулись о Кейтлин. Не может быть, чтобы им нечего было по этому поводу написать. Может, расстраивать не хотят? Оттого и не стали сообщать что-нибудь в стиле «…а еще на дверях твоего дома кто-то намалевал картинку, драконью голову изображающую, а рядом срезанную с виселицы петлю прибил. И все теперь в городе гадают, что бы это значило…»
Перечитав еще раз письма Роальда и Вельда, я взялся сочинять ответ. Тьер Свотс еще здесь, через него и отправлю. Пусть отошлет с корреспонденцией Охранки, как это догадались сделать мои друзья.
Но написал я в общем-то не очень много. Поведал лишь о том, что служу теперь аж целым начальником таможенного поста, работа у меня – не бей лежачего, а жалованье справное. Да и вообще с деньгами здесь гораздо лучше, ведь кормежка, проживание и обмундирование – за счет казны. Ну и причитается старшему десятнику куда больше, чем простому стражнику. К тому же в доспехе и с оружием таскаться не надо. Красота, в общем, а не служба. Ни хлопот, ни забот. Даже контрабандисты и те не опасные, ерундой всякой промышляют. А для Вельда еще добавил, что девчонки здесь имеются – красы просто неописуемой!
Так и настрочил целую страничку недомолвок. Все как есть не распишешь. В Охранке ведь обязательно кто-нибудь сильно любопытный нос в письмо сунет.
Попросив в конце передавать всем знакомым от меня привет, я пообещал поскорее вернуться в Кельм. И, запечатав письмо, отдал его тьеру Свотсу.
Четыре следующих дня не принесли никакого улова в плане контрабанды в особо крупном размере. Остморские перегонщики и степняки из мелких овцеводов действительно не злоупотребляли доверием таможенных властей. Пять, реже десять процентов сверх названного числа овец. А значит, никакого нам прибытка.
Впрочем, я особо и не рассчитывал. А вот бес на что-то надеялся и с энтузиазмом встречал появление каждой новой отары. На пятый день после памятной сделки с баем Дустумом степняки пригнали более-менее приличных размеров отару – почти полтора десятка тысяч голов. Но не это удивительно. Ну пригнали и пригнали – что такого? Вот только степняки в итоге решили указать тринадцать с половиной тысяч голов вместо четырнадцати тысяч восьмисот, тем самым совсем немного не дотянув до граничной планки в десять процентов контрабанды. Что явно неспроста… Бай Дустум, похоже, предупредил.
Разлюбезно улыбнувшись дружкам-приятелям этого пройдохи, я отложил перо в сторонку,