Ярче тысячи звёзд. Кира Каулиц
даже заведующий взрослым отделением:
– А можно этих блогеров потом ко мне? – улыбаясь, спросил он. – А то у меня много тяжелых, а здесь уже все на поправку пошли…
Некоторые мои знакомые блогеры не понимают, почему я столько времени и средств трачу на благотворительность и волонтёрство. Но после того, когда в самый тяжелей момент буквально весь мир поднялся чтобы мне помочь, я просто не могу и не хочу жить по-другому. И когда я вижу этих детей снова здоровыми, никакие сокровища мира не могут с этим сравниться!
Пока мы ехали к дому, а точнее, еле ползли в длинной столичной пробке, я даже успела смонтировать половину ролика, и мы с Ваней поняли, что должны утроить напоследок ещё одну трансляцию. Тем более, у меня даже была своя студия – мансарда на третьем этаже, которую я выпросила у Лиды.
Пока Ваня устанавливал свет и камеру, я зашла в наши группы и сообщила, что мы выходим на незапланированную прямую трансляцию. Потом ещё минут тридцать мне понадобилось, чтобы поправить макияж и привезти себя в порядок. А потом мы, взяв на руки Бусю, устроились на маленьком диванчике.
– Привет-привет, мои лисятки! – начала я со своего «фирменного» приветствия. – И.. да! Сегодня случилось то, чего вы ждали целый год. У меня в гостях… наш самый любимый, самый лучший, самый популярный блогер… Вайн!
Не смотря на то, что наш стрим был спонтанным, активность в сети была просто потрясающая. Ребята сразу завалили нас просьбами и вопросами. И мы охотно рассказали о наших планах на праздники, поболтали и о школе, и о Бусе, и о любви. Но потом опять пошли вопросы о нашем отношении к военному конфликту, просьбы рассказать о том, что там происходит сейчас.
Перед тем как мы с Ваней начали давать интервью и общаться с журналистами, с нами провели огромную работу. Нас научили сохранять нейтралитет в разговорах о политике, мы умели аккуратно гасить агрессию и уходить от ответов. Но сегодня мы просто не могли не отвечать.
– По-моему у вас какое-то больное представление о войне! – наконец сказал Ваня, которому уже надоело читать подобные комментарии, – хотя, я ведь раньше тоже думал, что всё как в компьютерной игре будет. Мочилово под красивую музыку. Но в реале получилось всё не так. Война – это не игра… это кровь и слёзы, и я не понимаю, что вы ещё хотите от меня услышать!
Уже два года с нами работали психологи. Бессонницы, раздражительность, странные вспышки злости и истерики – вот последствия, с которыми приходилось мириться нашим родным. Я уж не говорю о проблемах со здоровьем. После контузии у Вани начались приступы. Он мог внезапно потерять сознание.
«Вот смотрите. Это меня автоматной очередью задело. Это множественные осколочные, – опять начал показывать он свои шрамы. Некоторые осколки так и не смогли вынуть, и ему приходилось как-то выкручиваться, делать себе обезболивающие уколы, находить какие-то препараты. И сейчас, когда ситуация с медициной в стране оставляла желать лучшего, ему очень помогал его «больничный» опыт.
– Ваня, о чем ты думал, когда