Замена объекта. Александра Маринина
чтобы моя жена общалась со своим бывшим мужем? – вырвалось у Хана.
Он тут же пожалел, что не удержался. Не нужно было говорить, ох, не нужно. Все эти месяцы, с того момента, как Аркадий вернулся из Израиля, чтобы открыть в Москве филиал своей фирмы, Хан умело делал вид, что все в порядке, что он рад возвращению друга и ничего опасного для себя в его контактах с Оксаной не видит. И вот прорвалось…
Оксана отошла от плиты и медленно присела за стол напротив мужа.
– Хан, да ты никак ревнуешь? – удивленно и негромко протянула она. – Или мне показалось?
– Показалось. Ты меня не так поняла. Вспомни о моем восточном происхождении.
Он попытался отыграть назад, но получалось не очень ловко.
– При чем тут твое происхождение? Ты коренной москвич в третьем поколении. Ты поди и языка-то азербайджанского не знаешь.
– Ну, гены, как говорится, на помойку не выкинешь, – он вымученно улыбнулся жене. – Генетическая память и все такое. На востоке когда женщина становится чьей-то женой, другие мужчины перестают для нее существовать в принципе, а о том, чтобы встречаться с бывшим мужем, даже речь идти не может.
– Ешь, пожалуйста, остывает же все, – в голосе Оксаны явственно послышалась досада. – Между прочим, позволь тебе напомнить, что когда я была женой Аркадия, ты вовсе не возражал против того, чтобы я общалась с тобой. А когда он уезжал надолго по делам, ты иногда приглашал меня в театр или в ресторан, и иногда я эти приглашения принимала. Этот как, не противоречило твоим восточным принципам?
– Сравнила! Я приглашал тебя как жену друга, которую нужно опекать и немножко развлекать, чтобы не скучала, пока муж в отъезде. А по ресторанам с Аркадием ты ходишь, когда я в Москве, никуда не уехал. Есть разница?
– По-моему, никакой. Давай я снова все подогрею, это уже невозможно есть. Готовлю тебе, готовлю, а ты не ешь ничего. Черт знает что!
Она сердито забрала со стола тарелку с остывшей едой, переложила в стеклянную емкость и поставила разогреваться.
– Как это никакой? – не сдавался Хан, понимая, что шаг сделан, пусть и неверный, но обратного хода нет, и нужно идти вперед. – Когда я водил тебя в театры и на концерты, я на тебя не посягал как на женщину.
– Ну так и он не посягает, успокойся. И потом, Хан, ты лукавишь.
– В чем это, интересно?
– Ты на меня действительно не посягал, это верно, но ты меня любил. Любил и до того, как я вышла замуж за Аркадия, и после того, как я стала его женой. Ты сам это говорил.
Это было правдой. Хан любил ее так давно, что ему казалось – всегда. Всю жизнь, сколько он себя помнил, он любил только ее, Оксану. С того самого дня, когда она, первоклассница, села за одну парту с ним. Впрочем, возможно, он ошибался и в столь юном возрасте он ее еще не любил, это пришло позже, но теперь, в тридцать восемь лет, он уже не мог вспомнить точно, с какого момента понял, что влюбился. Знал одно: кроме Оксаны в его сердце никогда никого не было. В жизни его были другие девушки и женщины, и в его постели они были, но в сердце – никого, кроме нее,