Варлок: Варлок. Поле боя. Фаворитки. Александр Шапочкин
и поступки, а не противоборствующие силы: добра и зла, света и тьмы, Бога и Дьявола, к которым они якобы обращаются.
В Европе вообще со всем этим было туго. Впервые магию как науку попытались создать в Древнем Египте, но что-то пошло не так, и всё закончилось банальным выделением жречества в отдельную касту. В Древней Греции и в Древнем Китае, в Земле Израилевой и в Древнем Риме, у ацтеков и майя, да даже в нашем медвежьем углу и у соседей в Скандинавии – везде в разное время предпринимались попытки стандартизировать магическую практику.
Ближе всего к современной науке подошли в Индии, что сейчас признавалось повсеместно. Собственно, как в своё время заслуги учёных и философов античной Греции и Рима были отмечены в названиях и терминах в разных областях естественных наук, так и в магии многие значения были заимствованы напрямую из санскрита.
Мы называем чакры «чакрами», а не теми же «сигмами» или «нулевыми точками». Даже сохранили их оригинальные названия и базовое количество лепестков. Море Сансары – не стало «инфополем», да вообще-то много ещё чего именовалось именно так, как называли это в Древней Индии. При этом индуизмом, который был изначально тесно связан с этими значениями, страдали лишь некоторые личности со своими тараканами в голове.
Древние индусы хоть и считались, можно сказать, первооткрывателями магической науки, однако многого не знали, а в чём-то и вовсе заблуждались. Так что мало кто горел желанием напрямую приобщиться именно к индийской культуре и, натянув чалму, облизывать ритуальную скульптуру фаллоса Кришны или приносить жертвы многорукой Шиве.
Так вот, нас – «колдунов», как стали именовать подобных мне одарённых, обычно причисляли к «магам», однако, так как нас было мало, под каждый конкретный случай разрабатывалась специальная программа. А при моих семи открытых чарках и паталогической нелюбви к магии как таковой я становился настоящей головной болью для инструкторов обоих направлений. Потому как у меня всё работало чуть-чуть не так, как у нормальных учеников, и чтобы хоть чему-то научить такого, как я, и при этом не взорвать половину Москвы, им следовало основательно попотеть.
Влетело мне и за то, что я «потряс» домик девочек, а также повредил стену. Уж не знаю, откуда к ректору пришла эта информация, однако ругался он сильно, но как-то так, больше для порядка. Пришлось извиняться и пообещать, что подобного больше не повторится, а я впредь не буду устраивать нашим леди локальные землетрясения. Герцог Сафронов только отмахнулся и пробурчал что-то типа: «Все вы так говорите!»
А вот старый хрыч меня неприятно удивил. Дед всегда был умным и смекалистым гадом, так что он не стал пытаться пробудить во мне родственные чувства и тем более при посторонних людях лезть ко мне с предложениями подбросить внучка на своей колымаге. Знал ведь, что получит твёрдый и решительный отказ, вот и не стал позориться лишний раз. Но складывалось впечатление, что это не последняя наша встреча.
Выбравшись