Красная точка. Дмитрий Бавильский
Это же только ты знаешь, что тебе сегодня повязали алый галстук, а со стороны, сам подумай, ну откуда и кто знает, что ты ученик третьего «д» класса, принятый сегодня в пионеры? Может, ты носишь его уже много лет и тебе просто никто не даёт твой собственный возраст, а на самом деле ты, может быть, давно старшеклассник, но просто куришь и оттого не растёшь как следует вместе со всеми. Вокруг таких красногалстучников – пруд пруди, так что постарайся выделиться чем-то другим.
– Да я ж не курю…
Вася возражает внутреннему голосу. Он мог бы сейчас даже рассмеяться от неожиданности (где – я, а где – сигареты), если бы не важность момента: так бывает порой, редко, но метко, в трудные дни, перенасыщенные событиями, когда из-за превышения обычной скорости существования открывается вдруг что-то вроде параллельного коридора, уходящего вдаль прямо сразу от правого уха, в котором (коридоре, хотя и ухе, наверное, тоже) складывается, неожиданно проливаясь в полноту осознания, новая конфигурация знания о себе и мире вокруг. О том, что ты смертен и одинок.
На какие-то доли мгновения, точно лунная дорожка, уходящая далеко в море, или вот как край отклеившихся обоев, за которые теперь возможно заглянуть, приоткрывается вся твоя будущность – жизнь через десятилетия ежедневных пыток быть собой.
– То, что ты не куришь, это только твоя проблема, посмотри по сторонам: видишь людей? Все они когда-то носили или носят пионерский галстук. Их этим не удивить. И ты ничем от них не отличаешься, понимаешь, малыш? Им непонятна твоя сегодняшняя радость, запахни лучше курточку, иначе замерзнешь и заболеешь…
Тайная комната
Но Вася не берётся за пуговицы – до родного подъезда не более десяти метров. Не то чтобы на финал он чаял «случайной встречи», исполнив тем самым заложенную в нём кинотеатром «Победа» обязательную программу с множеством пунктов: ведь это – первое крупное торжество в его жизни, свершившееся вне отеческих стен и семейного круга. Инерция праздника столь велика, что не поддаться ей целиком на какое-то время почти невозможно. Да и зачем сопротивляться этой радости быть со всеми?
Тяжесть нового зрения ошеломляет, переключая внимание на какой-то иной, заоблачный регистр, так что теперь не до галстука, не до пионерии: в подъезд Вася входит совершенно другим человеком.
Занести Лене очки – повод подружиться ближе, вне уличных игр на свежем воздухе. Когда посиделки у Пушкарёвой войдут в привычку, Вася вспомнит, как он стремился проникнуть в чужую квартиру, прикидываясь рассеянным, но ненастойчивым соседом.
В подъезде он сталкивается с аполитичной прогульщицей Соркиной, выносящей мусорное ведро, и молча (даже без привычного «привет – привет»), точно тень, просачивается мимо. Почему-то важно скрывать от всех (даже родителей) истинные мотивы поступков, казаться на поверхности поведения понятным и легко просчитываемым, но в глубине сознания быть немного иным. Точно есть в груди тёмная комната, дверь куда закрыта, а ключ потерян.
Советские переплёты
Комната