Дом окон. Джон Лэнган
открытки, в которых было написано: «Роджер и Вероника Кройдон будут проживать по адресу 308 Спрингроун Роад, Гугенот, Нью-Йорк, 12561». А ниже Роджер добавил первую строчку сонета Элизабет Барретт Браунинг: «Как я люблю тебя? Считай». Я сказала, что это слишком, но для него это было важно. Все сделали вид, будто ничего не произошло, кроме, конечно, Эдди и Харлоу: они прислали красивую открытку, огромный букет и кофеварку. Ах, да, и из Калифорнии мне позвонила мама.
Кажется, я ее почти не упоминала. Все, что тебе надо знать, – это то, что с шестнадцати лет я была предоставлена самой себе. До этого у нас была более-менее стандартная семья: мама, папа и я. А потом папа умер, и мама сломалась; забота обо мне легла на мои же плечи. Угадай, как я поступила в Пенроуз? Кто собирал документы для поступления и материальной помощи? Кто раз за разом приходил к консультанту по материальной помощи, а затем и к представителю стипендиального фонда? Подсказка: не мама. Мои первые полгода в колледже она только и делала, что сидела на диване и смотрела старые видео с отцом. Ее горе было ни с чем не сравнимо. Она любила повторять: «Мой папа тоже умер, и я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Но тебе не понять, каково это – потерять супруга». Клянусь, я едва сдерживалась, чтобы не закричать. Так вот, во время рождественских каникул, в мой первый год в Пенроуз, она решила, что хватит с нее траура, теперь ей надо сменить обстановку. Ее младшая сестра, тетя Ширли, пригласила ее к себе, в Санта-Барбару, погостить, присмотреться, и, может, вовсе туда перебраться. Разумеется, она думала, что мы поедем туда вместе. Но я не собиралась бросать учебу. Мы тогда сильно разругались, и, в итоге, она переехала в Калифорнию, а я осталась, сняла квартиру и больше мы с ней почти не общались. Может, я звонила ей разок-другой, когда мы с Роджером только сошлись, но разговоры были редкими и короткими. Я вскользь упомянула, что у меня кто-то есть, и у нас все серьезно, но она лишь ответила: «Я за тебя рада» – так что я решила не вдаваться в подробности.
И неудивительно, что, когда однажды утром в понедельник зазвонил телефон, и я взяла трубку, из него донесся ее голос:
– Ты вышла замуж?
Да, вышла, но сказала я другое:
– И я рада тебя слышать, мама.
– Что ты наделала?
– Что ты имеешь в виду? Я вышла замуж.
– Вероника, я знаю, я получила твою открытку. Я узнала о помолвке своей единственной дочери – даже не помолвке! – я узнала о том, что моя дочь неизвестно когда и неизвестно за кого вышла замуж из открытки, присланной по почте.
– Все случилось спонтанно, – ответила я. – Я ведь рассказывала тебе о Роджере.
– Но ты не говорила, что он твой жених.
– Я сказала, что мы живем вместе.
– Такого ты не говорила.
– Говорила. Пару телефонных звонков назад.
– Тебе кажется, что ты говорила, но, поверь мне, если бы ты сказала, что живешь с мужчиной, я бы это запомнила.
– Мне все равно, мама. Я знаю, что говорила.
– А я знаю,