Воевал под Сталинградом. Виталий Смирнов
поскольку иллюзия достоверности тесно связана с композицией произведения. Показательны, например, творческие раздумья Михаила Зощенко в период создания им цикла рассказов о партизанах («Никогда не забудете»). Первоначально это произведение задумывалось как повесть. «Однако, когда я стал писать эту повесть, – признавался автор, – я понял, что обычная повествовательная форма не вмещает в себя столь сложный и огромный материал. Причем этот материал нельзя было урезать или ограничить привычными рамками сюжетной повести. Это гасило документальность (курсив мой. – В С) и уводило подлинную жизнь к приглаженной беллетристике, что мне казалось здесь неуместным»[13].
Для Михаила Алексеева такой тип повествования особенно предпочтителен. И не только в «военных» документальных повестях. Вспомните его книгу о «мирной» сельской жизни «Хлеб – имя существительное», в которой он предупреждает читателей, что никакой повести в обычном смысле у меня не будет (курсив мой. – В С), ибо настоящая повесть предполагает непременный сюжет и сквозное действие, по крайней мере, основных ее героев, ни того, ни другого в этой книге нет. Не будет и главного персонажа, как намечалось бы в традиционной повести. Все мои герои в порядке живой, что ли, очереди побывают в роли главного и второстепенного»[14].
Так и в новеллистических «военных» повестях, лишенных последовательного фабульного действия, фронтовые побратимы писателя предстают перед нами в роли главных и второстепенных героев «в порядке живой, что ли, очереди», из которой и создается многоцветная мозаика войны. В разговоре с писателем А.Елкиным М.Алексеев признавался: «… совершенно очевидно, что «Солдаты», как и «Дивизионка», вышли из Сталинградской эпопеи, из битвы на Днепре, в Румынии, Венгрии и Австрии. Тогда гибли друзья, тогда жизнь жестоко поворачивалась ко мне и страшной, и героической своей стороной. Тогда я впервые подумал, что было бы преступлением не рассказать после победы о тех, кто не дошел до нее и чьей кровью она оплачена».
Это же он подтвердил и в беседе с С. Борзуновым: «…О фронтовом житье-бытье… все достаточно подробно поведано в моих повестях и в романе «Солдаты» – в нем хоть и встречаются имена вымышленные, а рассказано-то, в сущности, о боевом пути нашей дивизии»[15]. А на одной из встреч с однополчанами писатель рассказал об этом более подробно. Так, помощника начальника политотдела по комсомольской работе старшего лейтенанта Крупецкого он вывел в романе «Солдаты» под фамилией Саши Крупицина. Командир одной из рот Зибаров выступает как Забаров. Подлинные фамилии носят разведчики Аким Ерофеенко, Яков Уваров, артиллеристы Гунько и Фетисов. Под своими именами в повести «Дивизионка» выступают начальник политотдела полковник Денисов, а также офицеры Ата Ниязов, Андрей Дубицкий и другие[16]. Да и прототипом героя «Солдат», командира полка Баталина послужил «сталинградец» Григорий Михайлович Баталов, подразделение которого
Подробно см.:
Композиционное своеобразие алексеевской повести отмечал в предисловии к ней В. Солоухин: «Напрасно стали бы мы искать в повести завязку, кульминацию, развязку, как этому учили нас, бывало, в школе. Писатель взял как бы крупный самоцвет и, медленно поворачивая его перед нами и ярко освещая своим талантом, показал нам каждую его грань. Ну, если не последнюю, то, во всяком случае, многие грани. Все новые лица, все новые картины природы, все новые жизненные проблемы появляются перед глазами, а целое одно: многогранный кристалл русской деревенской жизни».