Всадники ночи. Александр Прозоров
раз вильнув от участка к участку, оказался средь конопляного поля, притихли даже молодые, вечно болтающие холопы. Зеленая стена поднималась на трехметровую высоту, скрывая всадников с головой. Сквозь плотно растущие стебли не проникало ни единого постороннего звука. Со всех сторон – лишь перешептывание трущихся друг о друга стеблей да низкое жужжание деловитых шмелей, собирающих нектар с желтых метелок. Отвернешь по какой нужде, потеряешь направление – и никого ни в жизнь не докричишься, ничего дальше вытянутой руки не разглядишь…
– Славная ныне пенька уродилась, – стряхивая наваждение, громко высказался Андрей и пустил Аргамака в рысь. Стебли замелькали, смыкаясь в единое зеленое полотно, застучали копыта, выбивая серую пыль.
Поворот, еще поворот, и наконец впереди открылся просвет: длинные шпалеры с огуречными плетьми, а за ними – густой серый осинник.
– Наконец-то, – широко перекрестился Пахом. – А я уж неладное заподозрил.
– Чего тут может быть неладного, дядька? – переходя на шаг, обернулся Зверев. – Мы же не купцы. Товара у нас мало, а сабель много. Кому охота с такой добычей связываться? Чай, не смерды. Смотри, а вот и Днепр. Не обманул, стало быть, хозяин. Теперь и вовсе не заблудимся. Коли шагом – к полудню, верно, доберемся.
Утоптанная тележными колесами колея тянулась вдоль самого берега, лишь изредка спрямляя излучины или огибая заросшие лопухами овраги. Леса, как ни странно, на пути не попадалось – не считать же за таковой раздавшийся осинник или молодой березняк? Дорога смело прорезала насквозь самые густые заросли – только успевай от веток отмахиваться. На лугах же и полях часто попадались коровьи лепешки и овечьи катышки. Стало быть, жилье человеческое поблизости имеется, не простаивает земля без дела. Когда же по правую руку открылись длинные грядки с репой, стало ясно, что деревня совсем рядом. Далеко от дома огород копать не станут.
И правда, обогнув очередной осинник, обосновавшийся в заболоченной низине, путники увидели на пологом взгорке деревню в пять дворов. Зверев слегка ударил Аргамака по крупу, пуская в галоп, и подлетел к мужику в сером кафтане из материи, смахивающей на мешковину, что вкапывал столб перед темной от времени избой-пятистенком.
– День добрый, хозяин. Про боярина Храмцова не слышал? Сказывали, поблизости где-то его усадьба.
– И тебе здоровия, боярин, – скинув шапку, тоже из мешковины, низко поклонился смерд. – Коли ты про сына боярского речь ведешь, так и впрям недалече его усадьба. На том берегу, за Днепром. Отсель верст пять, не более. К водопою спустишься – так по ту сторону тропинка к ней ведет. Заметная, не промахнешься.
– Спасибо, хозяин, – кивнул с седла Андрей и, махнув рукой холопам, поскакал со взгорка вниз, к широкому глинистому провалу меж травянистых склонов, истоптанному коровьими и лошадиными копытами. Река здесь представляла собой протоку ненамного шире Окницы в усадьбе Лисьиных: метра четыре в ширину и от силы по колено в глубину.
– «Чуден Днепр при ясной погоде, –