Трое из Леса. Трилогия. Юрий Никитин
сжал челюсти. Ему показалось, что он перекусил худую рыбу с ободранной чешуей.
Сверху орал и визжал Олег. Наконец Таргитай отчаянным толчком сбросил в темноту последнюю мокрую тушу. Внизу хлопнуло, словно лопнул бычий пузырь. Под деревом зашлепали ноги.
Таргитай перевел дыхание, прислушался. Снизу приближалось осторожное шлепанье. Таргитай взял секиру за конец рукояти. Когда шлепанье стало совсем близко, он повертел головой, определяя, с какой стороны ствола поднимается ночной зверь, отвел руку, выждал, с силой рассек темноту.
Лезвие наткнулось на преграду на полпути. Рукоять рвануло. Чуть погодя снизу донесся смачный шлепок. Таргитай плюнул вслед, ногтями сдирая с языка гнилостный налет.
Внизу по-прежнему шлепало, квакало, чавкало, наверху верещало тонким противным голосом. Таргитай крикнул:
– Да заткнись! Снизу – упыри, сверху – ты!
Олег заорал еще громче:
– Ты цел?.. Они ушли?.. Я кричал тебе, кричал, а ты спишь как пень!
Таргитай не слушал, в темноте пытался нащупать ноги. Упыри уже отъели? Нет, сапоги на месте, значит, и ноги уцелели. Правда, сапоги упырям вроде бы ни к чему, но все-таки…
Окоченевшими от ночного холода пальцами пытался ослабить узлы, но ремни за ночь стянуло, узлы слились в сплошные наросты. Дерево подрагивало – то ли он тряс, то ли карабкаются мокрые скользкие твари.
Сверху несся умоляющий вопль:
– Тарх, ты только не спи!.. Тарх!
– Да заткнись, – ответил Тарх чуть не плача. Ногти вроде бы зацепились за кончик, теперь надо тянуть, ослабить узел. – Я уже выспался, трус поганый. Тебе там сверху виднее: рассвет скоро?
– Уже грядет! – закричал Олег. – На востоке светлеет!
– Добро… Тогда посплю еще малость.
Ремни ослабли, по затекшим ногам побежали мурашки. Таргитай охал, растирал ноги, чесался, драл кожу крепкими ногтями, разгоняя невидимых муравьев. Наконец зуд стих, но ушло и тепло. Таргитай положил секиру на колени, съежился, сберегая остатки тепла. Внизу шелестело, словно там бегали тысячи крупных муравьев.
Очнулся он от прикосновения холодных рук. Ледяные пальцы хватали за лицо, и Таргитай взвизгнул, едва не сорвавшись с ветки, одной рукой с силой ударил твердое, нависшее над ним, другой ладонью похлопал по коленям.
Секиры не было!.. Он замахал кулаками, снова угодил в холодное и мокрое.
– Да очнись же! – заорало у него над ухом. – Это я, Олег!
Над ним колыхалось бледное лицо волхва, правую половину уже заливал огромный кровоподтек. Верхушки деревьев горели под яркими лучами солнца.
– Проснись! – крикнул Олег люто. – И дай мне слезть! Ты разлегся на дороге.
Таргитай ошалело огляделся. Ремни ослабели, но держали. Земля далеко внизу под деревом была истоптанной, мокрой, словно прошел дождь. У самого подножия блестела облепленная слизью секира.
Волхв за ночь позеленел, исхудал, и от него гадко пахло. Таргитай кое-как распустил узлы, а волхв, которого руки уже не держали, сполз прямо на голову. Таргитай полез по стволу вниз, кляня