Безмолвие девушек. Пэт Баркер
в прок.
– Каким образом?
– Он утешил меня.
– Пелей?
– Нет, Ахилл. Понимаю, в это трудно поверить…
Где-то в отдалении послышалось пение, но быстро смолкло. Я почувствовала, что Патрокл смотрит на меня в темноте.
– Ты за всеми наблюдаешь, верно?
Я покачала головой.
– Я вижу.
Мне стало не по себе от осознания, что мой взгляд не укрылся от других.
– И я иногда слышу, как ты плачешь…
– Иногда трудно сдержаться. Женщинам. Уверена, ты никогда не плакал.
– Каждую ночь в течение года.
Патрокл произнес это так легко, что сложно было понять, говорил он серьезно или нет. Я кивнула в сторону пляжа.
– А он долго…
– Возможно, она там.
Я не сразу поняла.
– Ты про его мать? Она по-прежнему приходит к нему?
– О да.
И снова эта странная интонация. Что это, горечь в его голосе? Я представила Ахилла стоящим на берегу, вспомнила его дикую, нечленораздельную речь, из которой я поняла – или думала, что поняла – лишь одно слово: мама, мама. Каково же это – любить человека, подобного ему?
– Ты сожалеешь?
– Что рос сводным братом Ахилла? Вовсе нет. Я раскаиваюсь в убийстве своего друга, но… Нет, они были очень добры ко мне.
Патрокл погрузился в молчание и просидел так пару минут, после чего хлопнул себя по коленям.
– Пожалуй, надо сходить к пляжу, посмотреть, что он там творит.
– Почему ты так о нем тревожишься?
– Привычка, – ответил он, поднимаясь. – Ты ведь знаешь, что Ахилл…
Я ждала, что Патрокл продолжит, однако он лишь улыбнулся и ушел.
Теперь я могла вернуться к женским хижинам, но после этого разговора вряд ли смогла бы усидеть на месте. Поэтому решила пройтись немного по тропе, ведущей к морю. Сердце по-прежнему учащенно билось, и я не знала, почему. Я вышла на пляж в том месте, где ручей струился сквозь гальку и впадал в море. Ахилл и Патрокл стояли в отдалении, у самой линии прилива. Я была слишком далеко, чтобы слышать их разговор, но по жестам казалось, будто они спорили. Вот Ахилл отвернулся, и Патрокл схватил его за руку и вновь развернул к себе. Мгновение они стояли, глядя друг на друга, затем Ахилл подступил ближе и уперся лбом в голову Патрокла. Долгое время они стояли так, неподвижно, не произнося ни слова.
Я отступила в тень, понимая, что увидела нечто сугубо личное, чему не должна быть свидетелем. Многие считали Ахилла и Патрокла любовниками. Об их отношениях всегда ходили сплетни: Агамемнон, в частности, не мог оставить их в покое, и Одиссей был ненамного лучше. Но то, что я видела в ту ночь на берегу, было выше плотской близости и, возможно, даже выше любви. Я не могла постичь этого тогда – и не уверена, что постигла теперь, – но осознала его силу.
11
Следующим утром, когда я шла через дюны увидеться с Гекамедой, среди отбросов лежали сорок семь дохлых крыс. Я сосчитала