Застигнутый врасплох. Рут Ренделл
работает тут все каникулы, а миссис Найтингейл никогда, ни разу не приходит к нему. Не понимаю, как можно не любить своего брата.
– Видно, его не очень просто любить, – ответила миссис Кэнтрип. – Можешь быть уверена, если они поссорились – заметь, я этого не утверждаю, – то мадам точно не виновата. У него странные манеры, у этого мистера Виллерса. Отвратительный характер, настоящая язва. Скажу тебе по секрету, Кетчер, я бы не стала отдавать своего сына в школу, где он преподает. Выключай эту штуку, а то сливки превратятся в масло.
К чаю Элизабет не вышла.
В пять вечера небо было безоблачным, как на Средиземном море, а солнце палило нещадно. Уилл Палмер развел костер у ворот, выходящих на дорогу к Кингсмаркхэму, и теплый воздух наполнился едким запахом дыма. Уилл жег скошенную траву, изредка брызгая на нее керосином. Мокрый от пота Шон, недовольно ворча, толкал газонокосилку по лужайкам, устроенным в виде террас.
Миссис Кэнтрип накрыла стол и оставила холодный ужин на тележке. В любую погоду, хорошую или плохую, она не выходила из дома без шляпки. Вот и теперь экономка надела ее и отправилась в свой коттедж на другом конце деревни.
В Старом доме Дэнис Виллерс напечатал еще три предложения о Вордсворте и восприятии природы как источника художественного вдохновения и тоже отправился домой. Медленно и осторожно он ехал в свое бунгало в Кластервеле, а через полчаса за ним последовала Катье Доорн на «мини»; машина с ревом и визгом неслась через деревни по дороге к Кингсмаркхэму.
Элизабет лежала на кровати с примочками из гамамелиса на глазах, консервируя свою красоту. Услышав звук подъехавшего «Ягуара», она встала и начала одеваться к ужину.
На Элизабет было бледно-зеленое платье с вышивкой на воротнике и манжетах.
– Как поживает моя красавица жена?
– Чудесно, дорогой. Как прошел день?
– Неплохо. В Лондоне настоящая парилка. Хочешь чего-нибудь выпить?
– Немного томатного сока, – сказала Элизабет.
Квентин налил ей сока, а себе – двойную порцию виски.
– Спасибо, дорогой. Жарко, правда?
– Но не так, как в Лондоне.
– Надеюсь.
– Ни в какое сравнение с Лондоном, – твердо произнес Квентин. Потом улыбнулся. Элизабет тоже. Оба умолкли.
– Катье нет? – нарушил молчание Квентин.
– Она взяла «мини» и поехала в Кингсмаркхэм, дорогой.
– Значит, мы предоставлены сами себе? И никто не приглашен на коктейль?
– Сегодня – нет. Как ты верно выразился, мы предоставлены сами себе.
Квентин вздохнул и улыбнулся.
– Приятно побыть вдвоем, – произнес он. – Для разнообразия.
Элизабет не ответила. На этот раз молчание было более глубоким и долгим. Квентин стоял у окна и смотрел в сад.
– Наверное, пора ужинать, – наконец сказала Элизабет.
В столовой Квентин открыл бутылку «Пуйи-Фюиссе»[4]. Элизабет достала только один бокал.
– Наконец становится прохладнее, – произнес Квентин
Элитное бургундское.