Анна и Каиафа. Анна Александровна Борзикова
виноват в их отсутствии – нечистая сила или соучредители открывшие приход? Надо было срочно разобраться, но тут подошла Анина очередь, и Анна вошла в кабинет постановки на учет по безработице. Приняв все документы, женщина проверила их и нашла ошибку в справке из хабаровского храма, подписанную настоятелем отцом Олегом Хуторским. В последний месяц работы, а именно ноябрь были включены отпускные, что делало справку недействительной, а постановку на учет невозможным и лишало Анну хотя бы какого-то скудного финансирования в течение времени, пока Анна будет искать новую работу в Зее. Но вдруг работница биржи, пожалев Анну, предложила ей сходить наверх, в двести четырнадцатый кабинет – может быть главный бухгалтер биржи возьмет Анины документы под свою ответственность. Полная пожилая служащая из двести четырнадцатого кабинета усмехнулась, разглядывая Анину справку. – А почему храм Иннокентия Иркутского, а не Иннокентия Зейского? – заявила она. Анна не нашлась что ответить – настолько сумбурным и не относящимся к Аниной проблеме был вопрос, да еще и задан в таком полном собственного всезнания стиле. Напрасно Аня уговаривала веселую сытую толстушку принять документы в таком виде, пока Анна запросит и получит из Хабаровска новые. «Ведь для меня теперь нет проблем с перемещением во времени. Там никто не замечает моего отсутствия, значит, пока меня нет, время не движется. О, я могу получать деньги и там и там – в Хабаровске за торговлю в храме, а в Зее за стояние на бирже. Но не тут-то было. Тетка оказалась несговорчивой. Если волшебство прекратится, и я навсегда останусь в Зее, я остаюсь без средств к существованию. Очень весело».
Мама расстроилась еще больше Анны, она знала, как легко Аня впадает в депрессию при несправедливости, да еще и без работы. Но чем она, пожилая, честная, шестидесяти шести летняя женщина могла помочь. Анна посмотрела в глаза маме и на душе у нее просветлело. «Кое-какие сбережения у меня пока есть, не буду же я сидеть у нее на шее почти в сорок лет. Да, и кроме того, я же утром опять проснусь в Хабаровске и завтра же на всякий случай возьму эту злополучную справку». Поужинали, Анна легла спать. Удобств у них еще не было, поэтому экономилась масса времени, правда, приходилось чесаться. Анна уснула. Первое, что поразило и испугало ее одновременно, когда она проснулась, было отсутствие звонка. – Наверное, я проспала, – зевнула Анна, и не смогла сразу закрыть рот от ужаса. – Мама! – Крикнула Анна в чужой квартире, по-видимому, в кухне. На крик в кухню медленно вплыл толстый старый некрасивый мужчина лет семидесяти. Как бы не замечая, что у него в кухне ни с того, ни с сего находится молодая женщина, он подошел к балконной двери, открыл ее и так же как вплыл, выплыл из кухни, стой лишь разницей, что Анна услышала, видимо в свой адрес. – Приедут тут, распоряжаются, я что, нанимался открывать эту дверь,– и тут его тирада перешла в непечатную форму. Анна похолодела от ужаса. « Где я, откуда меня знает этот старый пердун? Перспектива жить в чужом, да еще