ПУНКТИР. Инга Павловна Голубкова
align="center">
Путь к сердцу мужчины…
Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Эту тропинку, да нет, какую тропинку – столбовую дорогу, протоптали миллионы женщин разных эпох. История моей любви – ещё одно тому подтверждение.
Когда я приехал в Ленинград поступать в институт, я был, конечно, стопроцентным провинциалом, причем воспитанным в белорусском духе: с девчонками мы дружили как с мальчишками, и вопросы секса нас не волновали. На моём факультете, инженерном химико-технологическом, учились преимущественно парни, девочек можно было пересчитать по пальцам одной руки. Среди моих друзей были только мальчишки, однокурсники. Поэтому первые три года девушки меня совершенно не интересовали.
И тут грянула целина. Студентам дали возможность поработать в летние каникулы на уборке целинного хлеба. Это были прообразы стройотрядов, которые появились позже. Я очень хотел поехать на целину и оказался в первых рядах добровольцев. Это был 1958 год. Каждый факультет формировал свой отряд из 30 человек и получал своё назначение – куда ехать. Отряд моего факультета, в котором были в основном мальчишки, и отряд факультета органической химии, состоящий почти из одних девчонок, получили одно и то же назначение в Казахстане.
По дороге на целину: пока ещё чистые и не загорелые. Сергей – крайний справа.
Ехали налегке не столько от предусмотрительности, сколько от бедности. У меня были одни крепкие штаны, в них я и поехал. До Казахстана мы добирались в теплушках, в которых возили скот. Наш поезд еле полз и подолгу простаивал на станциях, как любые товарняки. В Кунгуре мы застряли надолго, поэтому рванули с ребятами посмотреть пещеры. Когда вернулись – поезд уже ушёл. Пришлось нагонять его на пассажирских поездах, которые передвигались гораздо быстрее. В конце концов мы добрались до пункта назначения – совхоз имени Алтынцарина в Кустанайской области Казахстана.
Те, кто озаряет жизнь других, не останутся сами без света.
Два наших студенческих отряда определили на зерновой ток – очищать самосвалы от зерна и ворошить его, чтобы лучше просыхало и проветривалось. Зерно убирали скорее, чем вывозили с тока, оно быстро накапливалось в буртах и начинало «гореть». Нет, оно, конечно, не горело буквально, оно самосогревалось – температура в массе зерна могла подняться до 75 градусов. Происходило это из-за того, что зерно продолжало дышать, выделяя тепло, а теплопроводность зерна плохая. Когда бывало холодно, мы закапывались в зерно в буртах, грелись. Возила зерно с поля на ток колонна самосвалов, которую обслуживали 150 наёмных водителей, в основном украинцев.
Мне не хотелось работать на току – моя душа мичуринца звала меня в поле, и я попросился работать на комбайне. Бригадиру комбайнёров я понравился, и он посадил меня на прицепной комбайн РСМ-8, громадный даже по нынешним меркам, и дал мне в напарники