Нурек+Рогун=Вечность. Исторический роман. Елена Федорова
за уступ, – ответил Илья еле слышно. – Силы берегу… Вытащить меня сможешь?
– Попробую. Главное, чтобы страховка не подвела, – сказал Ваня, вбивая крюк. Намотал на него верёвку, встал на колени, потянул. Вбил ещё один. Дело пошло. И вот уже над проломом появилась голова Ильи. Лицо в крови, в глазах испуг, губы трясутся.
– Тя-я-я-ни…
Потом они долго лежали на земле, смотрели, как по небу бегут барашки облаков и плакали. Это были их первые мужские слёзы. Слёзы счастья от того, что всё позади. Жизнь продолжается. Через месяц выпускной…
Илья провёл рукой по лицу, пытаясь стереть пелену воспоминаний. Покачал головой.
– Эх, Коляныч, Коляныч, какими мы были раньше… самоуверенными. Мне до сих пор не даёт покоя наша с тобой вылазка в горы. Мы без разрешения потащились на вершину для того, чтобы убедиться в том, что мы – настоящие мужчины, что любые трудности сможем преодолеть… Преодолели. Слава Богу, живы остались, клятву верности скрепили кровью, а потом… потом что-то надломилось в отлаженном механизме. Неразлучные друзья разбежались в разные стороны. Лаврушка на журфак поступила по стопам мамы пошла. Стала известной, богатой…
– Да и мы не бедствуем, Петрович, – вставил своё слово Илья.
– Не обобщай, – Илья снова стёр с лица нахлынувшие воспоминания. – Понимаешь, я места себе не нахожу, слоняюсь из угла в угол, как бильярдный шар, и не знаю, как избавиться от наваждения. Десять лет почти маюсь, Коляныч. Глупо. Здоровый мужик, как баба в истерику впадаю, в депрессию, занимаюсь самобичеванием вместо того, чтобы радоваться жизни во всех её проявлениях. Ничто меня не радует, Ванька. А всё потому, что я пытаюсь найти незнакомку без имени… – хмыкнул. – Это вовсе не пересказ фильма «Девушка без адреса». Это – супер модный фильм ужасов, главным участником которого я стал совершенно для себя неожиданно…
По началу всё было банально прозаично. Я зашёл в кафе пообедать. Сел за столик, взял ложку. Вдруг с шумом распахивается дверь, входит в наше кафе высокий человек в кожаном костюме и шлеме мотоциклиста. Минуту стоит молча, оценивает обстановку. Все посетители и я в том числе парализованы, словно нам кто-то приказал замереть. События разворачиваются, как в замедленном кино. Мотоциклист снимает шлем, встряхивает головой, и мы видим, что это женщина с огненно-рыжими волосами. Лицо у неё словно белый мрамор, губы неестественно алые, глаза светло-карие огненные. Она делает несколько шагов по воздуху, опускается за мой столик, прожигает меня взглядом. Говорит знакомо-незнакомым голосом:
– Привет! Ты меня не узнаешь?
Я слова сказать не могу, окаменел. А она со мной, как со старым знакомым беседу ведёт. Про Вахш расспрашивает, про ГЭС, про перевал и смеётся, потому что я мычу что-то невразумительное. Она выпивает мой чай, встает и уходит так же по воздуху. На столе остаются её перчатки. Неведомая сила подталкивает меня к двери. Хватаю перчатки, кричу:
– Постойте!
– Моё