Оттенки моего безумия. Сабина Рейн
меня обнимает. От нее приятно пахнет карамелью. Ее искренний жест заставляет меня снова разрыдаться.
Отстранившись, я вытираю слезы ладонью и поднимаюсь.
– Мне пора, – быстро говорю я и уже на ходу добавляю: – Спасибо!
Я мчусь в сторону общежития, спотыкаясь об камни. Надо найти себе место жительства до полуночи, чтобы не остаться на улице. Выбежав из университетского двора, я направляюсь в сторону пешеходного перехода и, не глядя на светофор, собираюсь перебежать дорогу.
Меня останавливает скрип шин. Я замираю на месте и смотрю на чёрную BMW Ника. Он сидит за рулём с широко раскрытыми глазами. Моё сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Ник меняется в лице. Теперь оно пылает яростью. Он выходит из машины и направляется ко мне.
– Какого хрена ты творишь, Хейли?! – кричит он, а из университетского двора выбегает Амелия.
Видимо, услышала шум и вопль Ника, который, кажется, разлетелся по всему Нью-Йорку.
– Что случилось? – спрашивает она, останавливаясь около Ника.
– Я чуть не сбил её! Она выбежала на красный!
– Прости… Я просто…
Просто что, Хейли? Не знаешь, что сказать. Разве ты сама себя не учила, что надо контролировать эмоции, несмотря на ситуацию? А вот теперь гляди, что получилось.
– Что – просто? – грубо требует Ник.
Я не виню его за злость, ведь сбить человека – не самая приятная вещь.
И тут я начинаю реветь. Навзрыд. Я подхожу к бордюру и опускаюсь на него. Закрываю ладонями лицо и рыдаю ещё сильнее.
Спустя какое-то время я чувствую на своих плечах руки.
– Что у тебя случилось? – теперь уже мягко спрашивает Ник.
Я качаю головой, отказываясь говорить.
– Хейли, – произносит Амелия, и я смотрю на неё, – скажи нам.
Сказать им? Но какой от этого толк? Проблема все равно не исчезнет, и мне не станет легче.
– Давай, – твёрдо говорит Ник.
Меня зажали в угол и не собираются отпускать, пока я все не объясню.
– Меня выгнали из общежития, – голос охрип от рыданий.
– За что?
Я начинаю пересказывать им диалог с миссис Денвурт.
Амелия охает и ахает, а Ник просто качает головой.
– Я не могу понять, зачем Лана это сделала, – заканчиваю я.
– А как же твоя мама? Дез рассказывал про нее, – говорит Ник.
Дез действительно разговаривал обо мне с «братьями»? Давно ли? И что ещё он мог им рассказать? Как мне на это реагировать?
– Я не могу с ней жить.
Я не могу лишиться последней капли свободы.
– Почему? – интересуется Ник.
– Просто не могу.
Кажется, он понял, что это тупик, поэтому никаких вопросов больше не задаёт. Вместо этого просто кивает.
Мы сидим некоторое время в тишине, а потом он вдруг произносит:
– В последнее время я живу в квартире, а комната в доме братства свободна. Можешь пожить там.
– А как же парни? – я даже не пытаюсь отказаться, мне больше нечего делать и некуда идти.
– Уверен,