Лучезарное завтра. Мария Чингизовна Мари Усевич
продолжал стоять молча, а Присцилла будто ждала чего–то. И наконец, друг что–то ответил, будто признался в чем–то противозаконном. Его вид стал подавленным и отстраненным. Присцилла же неожиданно успокоилась и покосилась в сторону ресторана. Харви инстинктивно понял, что беседа близится к завершению и ему стоит вернуться в здание. Но что значит этот странный разговор? Было большим безумием додумывать, но червь не зависимо от сознания мужчины начал грызть все ощутимее. Поэтому Харви усомнился в решении не обращаться к неприятному прошлому, а любыми способами узнать, что за всем этим стоит.
Мужчина вернулся в зал ресторана и, приближаясь к столику Шанталь, пытливо смотрел на нее. Девушка была встревожена и не заметила этот колкий взгляд:
– Ты не догнал Присциллу? Где Крейг?
Харви задумался над ответом, ведь без сомнений Шанталь играла в молчанку, подыгрывая всем, и у него зародилось неприятное чувство даже к этой сидящей напротив женщине, которую он видел впервые и которой, по словам друга, он болел, считая в недавнем прошлом лучшей из всех.
– Они в парке, – медленно бросил он, выстраивая свое предложение по словам, которые еще секунду назад не собирался произносить. – Стоят и обнимаются, если не сказать больше…
Реакция Шанталь испугала его, потому что девушка приняла его слова на веру и побледнела. Харви отругал себя и поспешил взять свои слова обратно:
– Прости, – буркнул он, кипя от своего бессилия и душевной боли. Он не понимал: его придают или это простая игра его больного воображения? – Ложь заразна, верно?
Шанталь непонимающе покачала головой со стороны в сторону:
– Что это значит? Почему ты решил поиграть на моих чувствах? Что я тебе такого сделала?
– Верно, я вижу тебя впервые…
– Прежний Харви никогда бы не пошутил так черно! – не сдержалась она, приводя дыхание в порядок. – Для меня все еще отдается болью наша прежняя разлука с Крейгом. Мы вновь обрели друг друга, и я не могу себе представить, что тот ужас может вновь повториться…
Мужчина пристально рассматривал рисунок на тканевой салфетке, не находя сил посмотреть в глаза человеку, которому осознанно сделал больно:
– Если ты так любишь Крейга, то почему другим запрещаешь любить? Понимаешь, на что я намекаю? Еще суток не прошло, а я без страховки окунулся в прежнюю жизнь и ужаснулся происходящему. От меня что–то скрывают; о том, что не договаривают – я вообще молчу! Обманывают, как сейчас пытается это сделать мой названный брат! – с горечью констатировал он. – Но я его знаю с детства, поэтому его старания напрасны. А самое главное, Вы оба явно против наших отношений с Присциллой, хотя она любит меня, что не подлежит сомнению. Мне объяснят, наконец, что происходит и почему ты запрещаешь сестре жить так, как ей хочется? И почему Присцилла с Крейгом на дух друг друга не выносят? Я затеял в этот вечер примирить дорогих мне людей. И что я получил в итоге?
Шанталь претила